- У меня сейчас завал, — кивая в сторону сводки, гово-
рил Баранов. — Поговори с ним сам...
Ремезов отрицательно покачал головой.
- Я думаю, это бесполезно. Он не расколется, — Баранов
внимательно посмотрел на оперативника.
- А ты уверен, что он действительно был там? - Ремезов
неопределённо пожал плечами.
- Так или иначе, он с этим нападением как-то связан. Одно я
знаю наверняка — пистолет он не в лесу нашёл. - Баранов задумал-
ся, постукивая колпачком ручки по полировке стола.
- Как то связан... Но как? — больше у самого себя, чем у опера-
тивника спрашивал начальник Угро. — Всё-таки, поговори с ним ещё.
Ремезов согласительно кивнул.
- Долго не надо, — продолжал Баранов, глядя на часы. — Спро-
си только, согласен он на паши условия или нет. И через минут
пятнадцать-двадцать приходи сюда. Ты мне понадобишься.
- Что-то срочное?
- Да. Поедешь в горбольницу. Там сейчас начальник город-
кой нефтебазы с двумя нулевыми дырками в животе лечиться,
и если он будет в состоянии говорить, узнаешь у него — что и как.
Ремезов усмехнулся.
— Попозже зайдёшь. Я тебе дам полный инструктаж по этому
делу. И помни, дело срочное, на особом контроле, — указывал паль-
цем в потолок, сказал Баранов.
Ремезов кивнул в ответ и, по-щегольски развернувшись на каб-
луках туфель, открыл дверь.
— Подожди. — словно вспомнив о чём-то важном и сроч-
ном, произнёс Баранов. — Дело Рудакова держи на контроле. После
того, как его осудят, пошлешь в лагерь бумагу или сам съездишь -
как тебе удобней будет. Лучше, конечно, тебе самому туда прока-
титься. Короче, что написать и что сказать администрации зоны
ты знаешь...
Ремезов внимательно посмотрел на начальника.
- Ты решил его потопить? — спросил он. В глазах у Баранов
мелькнула ярость.
- Я выполняю свою работу, — резко и раздражённо про-
говорил он. — Преступник должен нести наказание за своё пре-
ступление. Вор должен сидеть в тюрьме. Разбойник должен сидеть
в тюрьме. Бандиты и убийцы — так же должны сидеть. И каждый
из них должен получить по заслугам. Он закрыл глаза и откинули
на спинку кресла.
— Чтобы не было таких вот сводок происшествий, — кивнул
Баранов в сторону листка на столе. — Три убийства за ночь...
Оперативник Ремезов вышел за дверь. Баранов продолжал
сидеть с закрытыми глазами, закинув руки за голову. На душе у
него было противно. Он понимал, что поступил правильно и те-
перь ни одна «высокочинная» задница не упрекнёт его в мягкотел-
ости и нерешительности. Но от этой правильности Баранова во-
ротило.
Он подумал о том, что теперь будет избегать встречи с той по-
жилой женщиной — соседкой Милы. И ему, почему-то, захотелось
напиться. Напиться до беспамятства, так, чтобы все мысли утону-
ли в угаре хмеля, так, чтобы ничего не видеть и не слышать вокруг
себя.
Но это была лишь минутная слабость, которая улетучилась, за-
былась за проблемами и заботами дня. Уже вечером, поднимаясь
по ступенькам лестницы, в уютную квартиру Милы, туда, где Ба-
ранов отдыхал и душой и телом, он вновь встретил пожилую жен-
щину — мать арестанта. Та, укутанная в пуховую шаль, спуска-
лась по лестнице с мусорным ведром в руке. Баранов кивнул на её
"здравствуйте» и продолжил путь, как ни в чём не бывало.
После краткого разговора с оперативником Ремезовым, Руда-
кова отвели в камеру отдела. Ремезов, во время допроса, постоян-
но поглядывал на часы, будто бы хотел поскорее закончить их бе-
соду, неважно с каким результатом — но только бы поскорей. Раз-
говор ничего не дал. Уже входящему в камеру арестанту, опер про-
молвил:
- Ну, пока. Ты меня не забывай. Через полгода свидимся и
ещё поговорим. Рудаков туго сжал челюсти, чтобы не сорваться.
- Счастливо, — процедил он сквозь зубы.
Из-за пятнадцатиминутного, ничего не решившего разговора,
Рудаков целый день провёл в тускло освещенной камере отдела,
Вез крошки хлеба во рту. Вечером, вновь ИВС, жёсткие нары и
холодная баланда, которую он проглотил, даже не почувствовав
вкуса. Утром, в переполненном автозеке он ехал в тюрьму.