Этим же утром электричка из области остановилась на неболь-
шой станции, не доехав одной остановки до железнодорожного узла.
Из вагонов высыпала разношёрстная, цветастая толпа и приня-
лась подниматься вверх по склону. Вскоре она разделилась на две
части. Первая — более многочисленная и шумная, с вёдрами и рюк-
заками на перевес, направилась в сторону дачного поселка.
Другая, состоявшая в большинстве своём из уже немолодых
женщин, несших набитые доверху сумки, молчаливо пошла в на-
правлении белого здания, стоявшего, на вершине холма и обнесён-
ного высоченным забором с колючей проволокой поверху.
Людмила Викторовна Рудакова, уже не в первый раз поднима-
лась на вершину этого холма. Да и сама процедура передачи про-
дуктов и вещей для заключённых стала для неё привычной. В пер-
вый свой приезд к сыну, она была шокирована тем, как надзирате-
ли обыскивали вещи, которые она передавала, тем, как были по-
резаны все продукты и разломлены все пирожки, которые она пек-
ла. Даже сигареты — и те, были разрезаны в нераспечатан-
ных пачках на половинки и осмотрены на наличие в них запре-
щённых предметов.
Ей тогда показалось, что надзиратели обыскивают не передачку
для сына, а её саму. Всеми жестами давая ей понять, что и она
человек неблагонадёжный и не внушающий доверия. Теперь, она
покупала продукты в магазинчике при тюрьме. Их не разламыва-
лии недосматривали, а ложили сразу же в цветные плетёные кор-
зинки, внося перечень продуктов в бланк, на котором Людмила
Викторовна расписывалась. Потом передачка вместе с бланком от-
носилась по адресату.
У входа в серое здание уже стояло человек двадцать народу.
Несколько машин припарковались у обочины из них выгружали
продукты и вещи родственники тех, кому они были предназначе-
ны и кто находился и здании за высоким забором, опутанным ко-
лючеи проволокой.
— Извините, пожалуйста.
Людмила Викторовна обернулась. Невысокая женщина в
спортивном костюме, с неровно положенной на лице косметикой,
обращалась к ней.
- У вас в какую камеру передачка?
- Ноль-три, — ответила Людмила Викторовна. — А что, вы
хотели?
- Да мы с района приехали, — махнув рукой в сторону стояв-
шей неподалёку белой «шестёрки», говорила незнакомка. — У
нас в передачке семь килограммов лишнего веса, можно толь-
ко тридцать килограмм в месяц передавать. Мы две недели назад
были, на двадцать килограммов продуктов и вещей передали.
Теперь вот на семнадцать. И даже не знаем, что делать, что
выложить. Всё вроде бы ему нужно, всё, о чём он в письмах про-
сил.
- А у вас кто там? — кивнув на здание тюрьмы, спросила Люд-
мила Викторовна.
- Младший брат.
- У меня сын.
- Вот если бы знать фамилию хотя бы одного его сокамерника,
— продолжала женщина. — Можно было бы на его имя остальную
передачку переписать. Есть ведь такие, к которым и не ходит ник-
то. Хожу, вот теперь, спрашиваю. Может, кто-нибудь и попадётся
у кого передачка в ту же камеру.
Людмила Викторовна сочувственно покачала головой. Сама она
постоянно укладывалась в тридцатикилограммовую норму. Хлеб и
и хлебобулочные изделия в общий вес не входили, а мясо на свою
пенсию, она уже забыла, когда покупала, Большую часть передач-
ки составляли продукты с огорода, которому она отдавала всё своё
свободное время, кроме тех дней, когда в её доме слышался звон-
кий смех внучки.
Когда, наконец,, подошла её очередь, Людмила Викторовна шаг-
ала за перегородку, разделявшую на две равных части комнату в
двухэтажном, сером здании и начала выкладывать в корзину про-
дукты и вещи.
В последних письмах сын все чаще и чаще просил прислать ему
бумаги, ручек и литературных журналов, пренебрегая едой и одеж-
дой.
- Кому? — спросил сержант, с ещё нетронутым пухом ни разу
не бритых щёк.