- Он не мог сделать этого, Стас не мог так поступить, не мог
предать меня, - думал Игорь, глядя в глаза под пышными бровями.
Тем временем, задержанных стали по одиночке заводить в здание.
Зароков, проходя мимо, успел сказать Рудакову то, что так долго
пытался изобразить на пальцах рук.
- Про зверя молчи. Машину брали покататься, —скороговор-
кой в полголоса произнёс он.
Рудаков кивнул в знак согласия.
После досконального обыска и записи анкетных данных, задер-
жанных распределяли по камерам.
Камера, в которую отвели Рудакова, была помещением, разме-
ром три на три метра. Во всю противоположную от двери стену
протянулись окрашенные в бурую краску нары. Противоположную
— это довольно громко сказано, так как от двери до нар был один
шаг. В правом углу, в пол был вделан нужник, но тюремному «даль-
няк». К нему примыкал умывальник. На противоположной стене
от двери, окрашенной в один с нарами цвет, на высоте человечес-
кого роста, если встать на нары, находилось небольшое окошко, в
арестантском жаргоне именуемое «решкой». Закрывала окошко
металлическая пластина с многочисленными отверстиями диамет-
ром со средний толщины гвоздь.
В камере уже сидели трое. Одного звали Толик это был круп-
ный , тридцатилетний мужик, с подстать телу круглым лицом и
такими же круглыми на лице глазами. На плече Толика красова-
лась армейская наколка, говорившая о том, что её обладатель слу-
жил когда-то в десантных поисках Закавказского округа. Другому
обитателю камеры было уже далеко на сорок, и его почтительно
звали «дядей Колей». .Это был невысокий, даже скорей; низкого ро-
ста, мужичок, с чёрными, местами поседевшими волосами и по-
стоянно бегающими маленькими глазками. Эти глазки ни как не
подходили всему медленному разговору и движениям дяди Коли.
Третьим был молодой чернявый татарчонок, четыр-
надцати лет от роду.
После краткого знакомства, сведшегося к расспросам — отку-
да?, по какой статье?, и давно ли сидишь? дядя Коля продолжил с
Толиком, прерванный появлением Рудакова, разговор.
Вскоре в камере стала ощущаться нехватка курева.
— Схожу, пробью в соседнюю хату, — сказал Толик.
Ходить он далеко не стал, а просто забрался под пары. Рядом с
широкой батареей из стены торчал обрезок трубы. То ли это была
своеобразная вытяжка, то ли недосмотр строителей, возводивших
барак, по через трубу можно было переговариваться, и даже, про-
пихивать через неё всякую мелочевку, на вроде спичек и сигарет.
— Восьмая, восьмая, — громко шипел к трубу Анатолий.
- Говори, —откликнулись на том конце трубы. — Куревом не
богаты?
- Есть децел.
— Загоните?
- Загоним, ноги засылай, — последнее выражение означало
то, что нужно постучать в «кормушку» — небольшое окошечко в
двери камеры, предназначением для раздачи пищи и попросить над-
зирателя принести из соседней камеры сигарет.
-Не будем ноги, у нас конь есть. Держи коня, — произнёс в трубу
Анатолий.
Конем в тюрьме, или как говорят сами арестанты, на тюрьме,
называют всякое средство доставки из одной камеры в другую,
жизненно необходимых вещей, таких как чай, курево, тюремные
записки «малявы» или более ласково «мульки». И хотя ИВС, кото-
рую в дальнейшем мы будем называть более привычным именем
«Литейка», не была ещё настоящей тюрьмой, а больше ей подхо-
дил статус камеры предварительного заключения, но жили в ней
по арестантским законам и называли предметы тюремными назва-
ниями, хотя те порой внешне мало чем напоминали своих тюрем-
ных собратьев.
В этой камере «конём» оказалась трубка полуметровой дли-
ны, скрученная из нескольких полиэтиленовых пакетов с оплав-
ленными, что бы не разворачивалась, краями. Анатолий про-
толкнул «коня» соседям, те в свою очередь пропихнули конём в
трубе бумажный свёрток с сигаретами, туго стянутый бумаж-
ной ниткой.