— Спроси, у них Зарокова в камере нет? — попросил
Рудаков.
- Восьмая, восьмая. У вас Зарокова в хате нет?
-Есть, — послышалось в трубе.
- Зачем он тебе? — спросил Толик у Рудакова.
- Скажи, пусть позовут, подельник его здесь.
Толик вылез из-под нар и место возле «переговорной» трубы
занял Рудаков. Вскоре в трубе послышался знакомый голос с хри-
потцой.
- Игорь, ты здесь?
- Да. Здорово, — ответил Рудаков.
- Здоровенько, как сам браток?
- Нормально.
Наступила пауза, в ходе которой по обоим концам трубы напря-
женно размышляли — о чем же ещё говорить.
- Стас, — прервал, наконец, паузу Рудаков.
- Говори.
- Стас, как они на меня вышли?
Рудаков твёрдо решил покончить с мучавшими его сомнения-
ми, напрямую спросив у подельника о том, что его так сильно ин-
тересовало.
— У меня твой телефон в записной книжке нашли, — Стас так
быстро ответил на этот вопрос, что Игорю показалось, будто ответ
у него был заранее заготовлен. От этого ответа сомнения, как ни
странно не рассеивались.
- А как они узнали, что ты позвонишь мне в пять? — на противо-
положном конце трубы наступила тишина. Зароков не ожидал та-
кого поворота в разговоре и теперь, сидя под нарами, проклинал
оперов за их длинные языки
- А помнишь... — довольно сбивчиво начал он. — Мы в маши-
не ... ну при терпиле разговаривали... я тебе ещё сказал тогда, что
не сейчас, позже всё обсудим. Помнишь?
Рудаков молчал, он никак но мог вспомнить такого эпизода.
- Вот они от терпилы это и узнали, — продолжил Стас.
Слови подельника звучали фальшиво, и у Рудакова в голове
вновь промелькнула мысль о том, что Стасу не стоит во всем дове-
рить. Его раздумья прервал голос Зарокова из трубы.
— Игорь, слышь, ты про «зверя» молчи. Говори, взяли машину
покататься, — переменил Стас тему разговора.
— Нам не поверят.
—Ну, скажем — хотели пива попить.
- Какое пиво в полвторого ночи, — усмехнулся Рудаков.
- Знаешь, что я тебе, скажу, лучше выглядеть дураками, чем
лишние годы зону топтать, — в его словах послышались нотки об-
речённости.
- Стас...
— Что?
— По сколько нам светит? -Наступившее молчание говорило о
том, что Стас крепко задумался. После чего медленно произнёс:
— Тебе лет семь дадут, по первому разу. Мне лет восемь.
— О-го, — упавшим голосом промолвил Рудаков. — Ведь мы
же и не сделали ничего? За что же так много?
— А что, ты, хотел, — сто шестьдесят вторая статья « Разбой», да
ещё вторая часть — от семи до двенадцати. Вот такие вот пироги.
Говорить больше было не о чем. И подельники стали прощаться.
— Ну, ладно, пойдём, —безрадостным голосом произнес Заро-
ков.
- Пойдём, — ответил Рудаков, и начал выбираться из под нар,
весь перепачканный в бетонной пыли.
Прошло часа два и из трубы вновь послышался призывный шё-
пот.
— Десятая, десятая.
—Тебя, наверное, подойди, —сказал Рудакову здоровяк Толик.
Игорь вновь забрался под нары к «переговорной» трубе.
— Слушай, Игорь, у нас есть вариант соскочить со сто шестьде-
сят второй, — уже не таким убитым, а с интонациями надежды
голосом, хрипел Стас в трубу. Я тут сейчас подумал — другого вы-
хода у нас нет, а иначе нам крест — надолго поедем.
- Что за вариант? — нетерпеливо проговорил Рудаков, в душе
которого зародился маленький огонёк надежды. Но следующими
словами Стаса этот огонёк был быстро погашен.
- Выслушай меня внимательно, это очень важно... Ты всё берёшь
на себя. Только нужно чтобы наши показания полностью
состыковывались. Понимаешь?
Рудаков молчал, напряжённо вслушиваясь в слова Стаса.
— Ты поменяешь показания и я их поменяю. Будем говорить, что
ты угрожал мне и что я пошёл на преступление под угрозой смерти...
Даже лучше не так... Лучше будет, если мы скажем, что ты угрожал
моей семье. Так убедительнее будет. Спросят— почему раньше другое
говорил, скажешь — раскаялся, мол, не хочу, что бы из-за меня не-
винный человек страдал или что-то в этом духе, улавливаешь смысл?
Игорь попрежнему молчал, выводя горелой спичкой на бетон-
ной пыли какой-то диковинный иероглиф.
- Я напишу прокурору — на изменение меры пресечения и меня
по ходу нагонят, — вдохновенно продолжал Стас.
- А меня? — скептически произнёс Рудаков.
- Слушай внимательно, не перебивай, — недовольно прогово-
рил Зароков. — Я выхожу, продаю квартиру. Ну ту квартиру, в
которой мы ночевали. Рудакову сразу вспомнился дом с обшарпан-
ной штукатуркой, спутанный бельевыми верёвками двор. Он поду-
мал, что много за эту жилплощадь не выручить.