На следующий день, как и предполагал Жаров, камеры перету-
совали. То есть, путём перевода заключённых из одной камеры в
другую, поменяли контингент в них.
Рудакова завели в камеру, которая была раза в три больше пре-
жней. Больше она была, прежде всего в ширину. Всё остальное
было похожим. Те же пары, протянувшиеся от степы до стены. Та
же маленькая «решка» и «дальняк» с умывальником в углу. Что от-
личало эту камеру от предыдущей, и это сразу же почувствовал
Рудаков, переступив порог, была духота, стоявшая в помещении.
Почти все восемнадцать человек, находившихся в камере, сидели
в одних трусах.
- Здорово, — поприветствовал Рудаков своих новых сокамер-
ников.
- Где свободное место есть? — по всем нарам была разложена,
снятая из-за неимоверной жары одежда заключённых.
- Вон там, на «дальняке», смотри сколько места.
Рудаков обернулся к произнесшему эти слова. На него вызыва-
юще смотрели глаза высокого, с наголо бритой головой, парня. Он
уже встречался с ним, когда их вместе в одном микроавтобусе вез-
ли из Советского отдела на «Литейку». На губах парня выступила
издевательская усмешка.
- Что, не нравиться? — произнёс он, перебирая пальцами чётки.
- Сам туда ложись, раз там так хорошо, — спокойно ответил Ру-
даков,
Они обменялись оценивающими взглядами. После чего Жаров,
а это был он, ухмыльнувшись, развернулся и принялся «тусовать-
ся» по камере, прогуливаться в свободном пространстве между на-
рами и стеной. При этом, проходя мимо Рудакова, он как бы не-
нарочно, задевал того плечом, по прежнему, криво ухмыляясь.
Рудаков присел на нары. Внутри тихим пламенем разгоралась
злость, смешанная с чувством недоумения. Он не мог понять, по-
чему этот парень, которого Игорь видел второй раз в жизни и с
которым не перекинулся до этого и парой слов, так агрессивно на-
строен по отношению к нему.
Между тем воскресный день тянулся медленно. Из-за духоты и
большой людской скученности в камере катастрофически не хва-
тало кислорода. Заключённые постоянно обливались водой из умы-
вальника, поэтому вода из крана текла беспрерывно. К источнику
прохлады даже выстраивалось какое-то подобие очереди. После
водной процедуры на небольшой промежуток времени наступало
облегчение, будто сделал глоток чистого свежего воздуха, выйдя из
душного, полного запаха смрада помещения. От нехватки кисло-
рода, арестанты в большинстве своём предпочитали дышать ртом,
словно каждый пытался взять для себя как можно больше такого
дефицита, каким являлся кислород.
Вентилятор работал круглые сутки, но толку от него было не
много. Он тарахтел где-то в коридоре, осуществляя вытяжку из
камер. По даже когда его, в общем-то, бесполезное тарахтение
умолкало, из всех камер сразу же слышался дребезжащий стук в
<<кормушку».
— Включи вентилятор, дышать не чем, — кричали десятки го-
лосов из-за металлических дверей под разными номерами. Стук,
смешанный с криками и дребезжанием металла, больше похожим
на какой-то бешенный перезвон, заставлял надзирателя вновь
включать вентилятор, с началом тарахтения которого всё смолка-
ло и успокаивалось.
Даже с наступлением темноты духота не отступала. Казалась,
что стены за день до того нагрелись под испепеляющими лучами
июньского солнца, что их не остудит не только ночная прохлада,
но даже — дождь.
Заключённые постепенно начинали укладываться спать. К ве-
черу народу в камере прибавилось за счёт «свежезадержанных»,
привезённых из отделов города. На парах все лежали впритык друг,
к другу, как патроны в обойме. Перед тем как лечь, многие обли-
вались водой, чтобы хотя бы на какое-то время ощутить свежесть.
Жаров весь этот день, что называется «напрягавший» Рудакова
по мелочам, вечером занял место на нарах рядом с ним.
- Ты как дальше жить думаешь? — спросил он Рудакова,
лёжа на левом боку и взглядом, с наглецой изучая собеседника.
- Нормально думаю жить, — отвечал Игорь, чувствуя, как его
охватывает какое-то внутреннее напряжение.
— Смотри, думай сам, не ошибись, — сверлил Жаров узкими
Глазками Рудакова.
Игорю он был откровенно неприятен. Неприятна эта его нагло-
ватая ухмылка, эти узенькие щёлочки хитрых глаз, неприятна его
минера говорить, постоянно криво улыбаясь.