смена белья и предметы личной гигиены. Впрочем, у некоторых
вещей не было вовсе...
Конвоиры выбрасывали вещи и складывали их возле двух же-
лезных клеток, по соседству с которыми остановился фургон. Ког-
да вещи были выгружены, начальник конвоя стал выкрикивать
фамилии арестантов.
— Берём первые попавшиеся вещи и заходим в клетку, — гово-
рил он, выпрыгнувшим из фургона заключенным. — Там разбере-
те, где чьё.
Рудаков услышал свою фамилию одной из первых. Он пробрался
к двери через частокол ног и спрыгнул из фургона вниз на щебёнку
тюремного двора.
— Господи, как хорошо то, — была первая мысль Рудакова,
покинувшего наконец то душный, раскалённый фургон.
Свежий ветер обдувал потное тело, холодком пробегая по мок-
рым волосам. Рудаков сделал несколько глубоких глотков чистого
воздуха. Чистый, свежий воздух — такая малость, на которую он в
повседневной жизни даже не обращал внимания. Теперь, в этой
новой для него жизни, всё казавшееся незначительным, и само со-
бой разумеющимся, приобретало новый, весомый смысл.
- Проходи, проходи. Не задерживай, — послышался резкий
окрик конвоира. Рудаков взял первый попавшийся пакет и вошёл
в отворённую для него клетку. Теперь у него было время для того,
что бы осмотреться и закурить.
- Вот она тюрьма, — думал Игорь, глядя на небольшое, трёхэ-
тажное здание, возвышавшееся в сотне метров от него.
По внешнему виду тюрьмы сложно было определить, когда она
построена. Про это здание можно было сказать, что оно возведено
в прошлом веке. А можно — что ему не более пятидесяти лет и
строили его после войны.
По периметру тюрьмы возвышался побеленный, как и само зда-
ние, трёхметровый забор с обилием колючей проволоки по вер-
ху. Количество колючей проволоки и железных решёток сразу же
бросалось в глаза. Вдоль забора, прикрепленные поводком к ме-
таллическому проводу, так, чтобы могли свободно передвигать-
ся, на запретной полосе бегали огромные, откормленные овчар-
ки, которых в темноте можно было принять за средних размеров
телят.
Тюрьма стояла на возвышенности и поэтому, в одну сторону
через забор была видна даль — горизонт, с раскинувшимся по нему
лесом и примыкающим к лесу полями. Эта даль притягивала к себе
взоры заключённых, словно говоря каждому из них:
— Ну что, брат? Променял ты, меня, такую бескрайнюю и ма-
нящую на этот маленький клочок земли. И для чего? И стойло ли?
Пока арестантов везли по этапу, погода успела измениться. Сол-
нце заволокло тучами. По их обилию и цвету можно было предпо-
ложить надвигающуюся грозу.
- Здорово, Игорь. — Рудаков обернулся и увидел смотрящего
на него через прутья решетки Стаса. Стас был в той же одежде,
только теперь джинсы и рубаха были грязны и мяты, да на лице у
подельника отросла, уже переходившая в бороду, щетина. Игорь
протянул ему руку через решетку.
- Дай, прикурю, — поднося к губам сигарету, промолвил Стас
— да подойди ты, ближе. Чего боишься?
- Я не боюсь, - отвечал Рудаков, просовывая Стасу дымящуюся
сигарету, — непривычно просто.
- Ничего, привыкнешь. Поначалу всегда тяжело, а потом всё ут-
рясётся, обвыкнешься, и будет всё на мази. Зароков затянулся и с
удовольствием выпустил дым колечком.
— Ну, Игорь, действуем, как договорились, — глядя куда-то в
сторону, говорил Зароков. — Нам нужно соскочить с этой статьи,
а то навесят — по самые уши. Мы вчера с ним, — кивнул он на
высокого лопоухого парня, стоившего за его спиной — всё обыгра-
ли, ну, как на суде всё будет. Нормально получилось, всё у нас с
тобой будет путём — выпутаемся. Главное ты всё правильно сде-
лай. А то нам — беда.
Рудаков хмуро кивнул. Он ловил себя на мысли, что вновь на-
чинает верить Стасу, так велико было обаяние этого человека. Меж-
ду тем Стас продолжал:
— Нас сейчас в транзитку посадят, точнее, одного из нас — дру-
гого, скорее всего в боксик. Теперь мы с тобой не скоро увидимся...
— Эй, вы. Я вам говорю, — прервал Зарокова резкий окрик
офицера, вышедшего на крыльце того самого здания, фасад кото-
рого, выходящий на «вольную» сторону, видел Рудаков из фурго-
на. На здании висела белая табличка с надписью «Штаб».
— Отошли, отошли в разные стороны, — кричал офицер.
Рудаков, повинуясь окрику, сделал два шага назад, в глубь клет-
ки.