Трое остальных сокамерников, напряженно наблюдали за про-
исходящим. На тюрьме не принято разнимать дерущихся, давая
повздорившим до конца выяснить свои отношения.
Шамиль был выше и шире в плечах. Но, несмотря на лучшие
физические кондиции, поединок проходил на равных, во многом,
благодаря резкости и ловкости Рудакова, тело которого ещё не забы-
ло своего недавнего спортивного прошлого.
После обмена ударами, дерущиеся сцепившись, упали на пол,
продолжая поединок уже в партере.
Грохот падающих на деревянный пол тел, был хорошо слышен
в коридоре. Надзиратель, заглянув в глазок, сразу же определил
причину шума. Он включил рацию и произнёс в неё: «В три-шесть
драка. Тревожную группу на третий этаж.»
После партера соперники поднялись на ноги и вновь начали
наносить друг другу яростные удары. Причем Шамиль сопровож-
дал их грязной руганью и матом в адрес противника, Рудаков
дрался молча, сжав зубы и не желая понапрасну растрачивать силы
на слова. Он чувствовал, что противник начинает выдыхаться.
Тот уже не так активно шел в атаку, а, шумно дыша ртом, пытался
всей своей массой прижать Рудакова в угол. Но тот, умело ма-
неврируя в узком пространстве камеры не давал сделать этого,
напротив — встречал Шамиля короткими резкими ударами, отве-
тить на которые, у того уже не было сил. Он лишь рычал наподо-
бие дикого зверя, который и раненый, истекающий кровью, про-
должает упрямо идти на врага.
Надо сказать, что дерущиеся в порыве яростного исступления
позабыли всякие предосторожности и били друг друга не только по
«незаметным» частям тела, но и по «заметным». Лицо Шамиля пред-
ставляло из себя что-то похожее на один большой синяк, редко пре-
рываемый обычного цвета участками кожи. У Рудакова, к еще не
прошедшему синяку под правым глазом, добавилась большая сса-
дина под левым и разбитая, кровоточащая губа, от которой он ощу-
щал горьковато-солёный привкус во рту.
В самый разгар драки, когда Рудаков уже чувствовал близость
своей победы, дверь камеры неожиданно распахнулась.
На пороге камеры стояло человек шесть надзирателей с метро-
выми резиновыми дубинками наперевес. Первый из стоявших -
коренастый прапорщик в пятнистой, камуфляжной форме, со
стрижкой, больше подходящей арестантам. Он указывал пальцем по
очереди на Рудакова и его соперника, зычно прокричал:
- Ты и ты. В коридор — быстро!!
В коридоре он вновь скомандовал :
- Лицом к стене! Руки на стену! Звездочкой встал!. Ну!
Рудаков выполнил команду и услышал шелестящий, рассекающий со
свистом воздух звук. После — тупой удар дубинки и крик Шамиля.
Следующий удар пришёлся уже по его спине. Резиновая дубинка,
словно полоска огня, прошлась по нему. От этого резкого ожога,
Рудаков непроизвольно вскрикнул, как вскрикивают люди, нео-
жиданно берясь за раскалённый, горячий предмет.
- Бегом, на первый этаж! Быстро! — орал прапорщик.
Арестанты побежали. Побежали, слыша за спиной цокот кова-
ных ботинок. Преодолевая ступеньки, перепрыгивая их по несколь-
ко сразу. Двое бегущих были похожи на добычу, загоняемую охот-
пиками. За ними бежали надзиратели. Лица надзирателей распалились
от бега и в глазах светился азарт, в предвкушении расправы над своей добычей.
По началу «провинившихся» арестантов хотели загнать в тран-
зитную камеру, но в ней мыла пол уборщица. Поэтому их погнали
дальше, затолкав в комнату, в которой обыскивали прибывающие
в тюрьму этапы и по стенам которой находились боксики. Здесь
воспитательная работа была продолжена.
Разделившись по трое, охранники одновременно начали коло-
тить дубинками арестантов, которые были загнаны в противопо-
ложные углы комнаты. Каждый удар дубинкой сопровождался кри-
ком воспитуемого и отборным матом в его адрес со стороны надзи-
рателей.
— Вы, что — нормально жить не можете, — бил Рудакова ду-
бинкой по ногам маленький, полный сержант, прозванный арес-
тантами за свою внешность Колобком. — Я вас, сволочей, научу,
как кулаками махать, отродье!
Надо сказать, что эту экзекуцию оба арестанта переносили по-
разному. Шамиль сразу же упал на задницу и, зажавшись в своём
углу, закрывая голову руками, просил у надзирателей пощады:
—Не надо, старшой не надо, я всё понял. Не надо, старшой.