ГЛАВА 15
Глядя на то, как вели себя в камере его новые сокамерники,
Рудаков понял, что все они, за исключением старика, люди здесь новые.
Витя — бывший боксёр, маялся от безделья. Он ходил из конца
в конец камеры, иногда останавливаясь перед стеной и начиная
боксировать с невидимым соперником. Витя только что вернулся
из армии, служил на границе в спецназе и поэтому, все его разго-
воры сводились к двум темам — армия и его собака. Про собаку он
мог говорить часами и, в конце концов, эта тема начала всем
надоедать. Каргин даже начал подтрунивать над его любо-
вью к этому животному.
— Вить, а Вить, — говорил он ему в один из вечеров, — ты, что
письмо домой не пишешь?
— А кому писать? Да и не умею я. Точнее уметь то умею — не
люблю. Из армии-то, за два года, всего восемь писем написал. А
чего писать? Каждый день одно и тоже.
— Как некому писать? Не знаешь, кому писать? Давай тогда тво-
ей собаке напишем.
Все, кроме Вити, засмеялись над этой шуткой Каргина. Витя
несколько дней не вспоминал про своего пса, не желая быть
больше поднятым на смех, но немного позабыв эту шутку, снова
стал поминать в разговоре о своем любимце.
Коротать время он предпочитал спя. В тюрьме важно было найти
себе какое— нибудь занятие. У Вити это не очень получалось, от того
он много спал и мало двигался и начал полнеть буквально на глазах.
— Ты, так в дверь не выйдешь, — говорил ему Каргин.
Если меня нагонят, я и через кормушку вылезу, — отвечал Витя.
Другой сокамерник Рудакова — толстяк Саша — был разго-
ворчив. Казалось, что он терпеть не мог тишины в камере.
Каргина он сразу начал уважительно величать «батей».
— Вот так, батя. Сел по пьяни на мотоцикл, проехал сто метров
по селу и в канаву свалился. А мне сразу статью — угон.
- Да, сейчас за всё подряд сажают — за лук, за капусту, за
банки стеклянные, —отвечал ему Каргин, —тут вообще, пол тюрь-
мы ни за что сидит. Наступила мучительная для толстяка пауза, во
время которой, он размышлял, о чём бы ещё поговорить.
- Слушайте анекдот, — и Саша принялся рассказывать оче-
редной анекдот, которых знал, казалось, несметное количество. Но
за первые дни своей жизни в камере, он перерассказал все свои
лучшие и хорошие анекдоты. И сейчас, рассказывал такие, кото-
рые были мало кому интересны и над которыми, никто, кроме са-
мого рассказчика, не смеялся.
После рассказа одного из таких анекдотов, наверное самого не-
удачного из его коллекции, над которым, казалось, не только не
смеялись, но даже толком и не слушали, Саша, ставший за не-
сколько дней для своих сокамерников вторым радио, решил, что
пора ему ложиться спать.
- Ну, всё батя, пойду я сосну, — сказал он, позевывая.
- У кого соснёшь, — как-то живо встрепенулся Каргин, кото-
рому толстяк своей непрекращающейся болтовнёй, успел по-хоро-
шему наскучить. И стал даже неприятным из-за постоянного заис-
кивания перед стариком.
Ни у кого, это я так, в смысле, пойду, немного полежу.
- Полижешь? — изображая удивление, произнёс Каргин. Саша
понял, что сказал что то не то.
- Да нет же. Спать я хочу — вот и всё, — пытаясь перевести
разговор в шутку, улыбался толстяк.
И тут же он начал рассказывать какой-то совсем уж дешевый
анекдот, над которым смеялся в полном одиночестве и как-то неес-
тественно.
- Ты, хорош, Санек, всё на анекдоты переводить, — без тени улыб-
ки на лице, промолвил Каргин, — ты лучше расскажи, у кого ты
сегодня сосать и лизать собрался. По лицу толстяка пробежала
волна растерянности. Было заметно, как он лихорадочно ищет от-
вет, позволивший бы, ему выйти из этой щекотливой ситуации, но
ничего толкового в его голову не приходило.
- А вот я ещё анекдот вспомнил. Про то, как жена с работы
приходит, а муж в постели с другой бабой кувыркается... Знаете?
— не дождавшись ответа, он уже раскрыл рот, что бы начать «тра-
вить» очередной анекдот, но его перебил Витя.
- Надоели уже твои анекдоты. Давай говори, о чём спрашива-
ют. Так ведь? — спросил он, косясь на Каргина. Тот одобрительна
кивнул.
- Отвечай лучше — как было? — продолжал Витя. — У кого ты
сосать собрался?
- Чего было? Не было ничего, — испуганно озираясь, будто ища
поддержки в чьих то глазах, говорил толстяк.
— Как же так — не было? Ты только что сказал, что пойдёшь
сосать— лизать. Твои ведь слова? Так? Может быть, ты и на воле
этим занимался? Бабам в пилотку не нырял? — жёстко произнёс
Каргин.