Качает её говоря,
Что папа вернется, что папа придёт,
Что ей не хватает тебя.
Под пледом красивым, прилегши, тот час,
Уснёт обо всём позабыв.
Та, что ждала тебя в жизни не раз,
Всегда беззаветно любив.
- Здорово, — произнёс старик. — Так на воле с тобой встре-
тишься . А ты известная личность ?
- Мне ещё до воли...
- Не гони. Жаль, конечно, что лучшие годы вот здесь прохо-
дят, по что не делается, то делается, к лучшему.
Жена уйдёт — не печалься, выйдешь, другую себе найдёшь. А то
загонишься... Был один такой случай. Сидел со мной парняга, не в
этот раз, а ещё тогда, в первый срок. Нормальный парень был, се-
мейник мой, чифирили вместе, хлеб, соль делили. Раз пришло
ему письмо из дома. В письме пишут — мол, жена твоя, к другому
ушла. Он и погнал на эту тему. Ходит сам не свой, спать перестал,
есть, только курит без передыху. День, два он так проходил, а по-
гом — гляжу, соорудил себе что-то навроде удочки. Подошёл к даль-
няку и чего-то там ковыряется. Я его спрашиваю: «ты чего, мол,
братан». А он мне — Тсс, тихо, не шуми, говорит, — а то, всю рыбу
распугаешь. Прикинь— и смех, и слезы, начал на дальняке рыбу
ловить. Короче тронулся он умом. Вот до чего загнался.
Они проговорили весь оставшийся вечер. Витя так и не проснул-
ся. Каргин , выпив ещё чифира, начал разбирать постель.
— Игорь, у меня тут кое какие книги есть, стихов, правда, нет.
Будешь читать? — говорил он, взбивая подушку.
Тумбочка у старика была доверху набита книгами. Рудаков ваял
несколько, наиболее понравившихся и погрузился в чтение.
ГЛАВА 17
Через пару недель произошло одно событие, которого Рудаков
ждал и, положа руку на сердце, ждал с тревогой и опаской. Игорь
предвидел что-то подобное, но, как известно, если чего-то ждёшь,
то это чего-то приходит всегда неожиданно.
Дверь в камеру отворилась и сержант в пятнистой форме вык-
рикнул его фамилию. Рудаков поднялся и не торопясь, направился
к двери.
— Быстрей. Чего, ты, там копаешься, — прокричал, стоявшей
за спиной сержанта, щуплый, молодой лейтенант.
У лейтенанта было ещё совсем детское лицо. На котором осо-
бенно выделялись нос картошкой и малиновые пухлые губы. Голо-
ву лейтенанта обрамляли прямые, торчащие во все стороны воло-
сы, подстриженные под «ёжик». Рудаков вышел в коридор и встал
лицом к стене.
- Руки на стену, — всё так же громко и нагло, не то прогово-
рил, не то прокричал лейтенант.
- Старшой, что ж так громко-то? Я не глухой, — произнёс
Рудаков, под впечатлением тона офицера.
- Разговорчики. Поговори у меня ещё?
Про себя Рудаков решил, что, повышая голос, лейтенант пыта-
ется придать себе больше веса или может быть роста, с которыми у
него чувствовался некоторый дефицит. Звали лейтенанта Никола-
ем Попковым, и он служил в тюрьме в должности оперативника.
Рудакова завели в уже знакомый ему кабинет с канареечно-жёл-
тыми стенами.
- Присаживайся, — всё так же резко произнёс лейтенант. —
Не догадываешься, зачем я тебя вызвал?
- Нет. — отвечал Рудаков, как можно спокойней, хотя чувство-
вал, что сердце начинает бешено колотиться в груди.
Лейтенант небрежным жестом раскрыл перед собой чёрную,
дермантиновую папку и взял из неё чистый лист бумаги. После это-
го, поднявшись из-за стола и чуть покачиваясь на своих кривова-
тых ногах, подошёл к Рудакову и положил перед ним лист.
- Вот тебе бумага. Вот тебе ручка, — при этих словах он из-
влёк из нагрудного кармана ручку и положил её на лист бумаги.
- Пиши, давай. Где взял пистолет? При каких обстоятельствах
он у тебя оказался? Подробно, как всё было.
— Что, было?