— Приехали, — устало выдохнуло, запыхавшееся Малень-
кое Такси.
— Вовремя, — ответил ему градусник, которым старый
доктор измерял девочке температуру.
Маленькое Такси долго стояло у стеклянных дверей больни-
цы, напряжённо вглядываясь в её светящиеся окна. Такси очень
хотелось, чтобы девочка выздоровела.
- Эй, там внизу, — услышало Маленькое Такси тихий го-
лос. Электрический светильник, стоявший у раскрытого окна
на подоконнике, , улыбался ему своей электро-улыбкой.
- Езжай домой. Девочке стало лучше и она уже сладко
спит, — сказал светильник.
- Спасибо, — с облегчением вздохнуло Маленькое Такси.
- Это тебе спасибо. Ты молодец, —подмигнул ему светиль-
ник.
На улицах зажглись фонари. Неоновые вывески освещали
тротуары. Мимо желтых, светящихся окон и торопящихся
домой прохожих, проезжало Маленькое Желтое Такси, улы-
баясь светофорам и встречным автомобилям. Оно было счас-
тливо и даже пританцовывало немного своими маленькими
колёсами».
Рудаков поставил последнюю точку и ещё раз перечитал напи-
санное. В дверь снаружи ударили металлическим ключом. Резкий
стук, от которого он раньше вздрагивал, теперь не произвёл на
него никакого впечатления.
- Что поделаешь — привык, — подумал Рудаков.
- На прогулку идём? — прозвучал через закрытую дверь голос над-
зирателя.
- Идём, идём, — ответило ему сразу несколько голосов из ноль-
три.
-Странные какие-то. В хорошую погоду не ходят, в грязь идут,
— бубнил под нос надзиратель, идя к двери, сле-
дующей по коридору камеры. Он уже привычным жестом стукнул
здоровенным металлическим ключом по «кормушке».
- Прогулка, — громко пробасил надзиратель.
— Не пойдём, — послышались приглушённые голоса из-за двери.
Вот это правильно. Чего зря грязь месить, — бурчал надзи-
ратель, идя дальше по коридору и ударяя в двери ключом.
В ноль-три на прогулку выходили два раза в неделю. Камера
находилась в самом углу первого этажа, поэтому на прогулку её
выводили одной из первых, сразу же после утренней проверки. От
Прогулки обычно отказывались. Арестанты, после бессонной ночи,
Предпочитали спать до обеда. Как известно, ночь располагает к ду-
шевным разговорам. Именно, после полуночи в хате начиналась
«полноценная» жизнь. Брякали, падая на стол кубики, двигались
фишки нард, разговор о жизни, чай — всё это было ночью. В тот
час, когда за решеткой хозяйничала тишина, тюрьма, словно от-
рицая всё устои и правила вольной жизни, просыпалась и начина-
ли заниматься тем, чем за забором с колючей проволокой, обычно
занимаются днём. На тюрьме просыпалась и начинали буйствовать
арестантская жизнь, которая успокаивалась только под утро, что-
бы за день, отоспавшись, пробудиться к вечеру и разгуляться к по-
луночи.
В таком режиме дня жили и в ноль-три.