Ещё сидя в три-шесть, Рудаков видел, как Шамиль брал радио ,
замыкая один из проводов на металл «шконки» и поднеся репродуктор
к губам, шипел в него: « Два— восемь, два-восемь. Ответьте три-
шесть.» Два восемь — был номер одной из женских камер на тюрьме.
Так он говорил минут пять, подозрительно прислушиваясь к зву-
кам в коридоре, то и дело прикладывая радио к своему уху. После
Чего, выругавшись: «Опять на линии кто-то висит» — он водружал
репродуктор на место. Смысл его действий тогда был мало понятен
Рудакову. Теперь же ему самому предстояло «выйти в эфир».
После десяти вечера Каргин стал налаживать связь. Замкнув один
из проводов на краник слива «дальняка», он протянул Игорю радио.
Приложив его к уху, Рудаков различил переговаривавшиеся в эфире
голоса. Говорили сразу же несколько человек, перебивая и перекри-
кивая друг друга. Среди этого хора мужских и более тонких, женских
голосов, он различил голос с хрипотцой, принадлежавший Стасу.
- Игорь, Игорь, ответь, — хрипел Стас. Рудаков приложил бе-
лую коробку радио к губам и как можно более отчётливо произнёс
в неё:
- Говори, Стас, я слушаю. — Он приложил радио к уху. Стас
начал что-то говорить, но его голос тут же был заглушён кокетли-
вым женским голоском, ведшим беседу с резким, отрывистым муж-
ским.
- Что на мне одето? — видимо повторяя заданный вопрос, го-
ворила дама. —Сейчас, на мне шорты одеты, представляешь, та-
кие чёрные в обтяжку и белая футболка.
- А под шортами что? Бельё у тебя какое?...
Тут в радио что-то затрещало, потом зашипело, и наступила
полная тишина. Рудаков повесил радио на место над дверью и при-
соединил провода.
- Ну что, поговорили? — спросил «Малыш», игравший
за «общаком» в нарды с Каргиным.
- Поговоришь тут, — усмехнулся Игорь.
- Что?
- Там, какая-то баба про бельё своё рассказывала, а потом и
вовсе всё заглохло.
- Ничего, такое бывает, — кидая кубики, говорил старик. —
Ты бы с этой бабой поговорил?
- У неё было с кем разговаривать.
- Завтра ещё раз в эфир выйдем, приколешься со своим по-
дельником, — произнёс старик. Рудаков отрицательно покачал го-
ловой.
- Не нужно.
- Почему? — с интересом посмотрел на него Каргин.
— Я и так, заранее знаю, что он мне скажет.
Каргин пожал плечами.
— Как хочешь, — говорил он, переставляя фишку на игровом
поле нард. — Марс тебе, Малыш, — произнёс старик.
За забором заиграла гармонь и несколько подвыпивших голо-
сов нестройно затянули протяжную песню.
Свадьба, что ли? Весь день сегодня поют, — задумчиво глядя в
пустоту, сказал Рудаков.
ГЛАВА 21
Было начало августа. После ночных посиделок камера отсыпа-
лась, когда в тишине помещения заскрежетал замок и пружина с
металлическим звоном распахнула «кормушку».
- -- Рудаков, — раздался окрик надзирателя.
Игорь, уже проснувшийся от одного этого скрежета (такова уж
акустика камеры, что малейшее прикосновение — удар по «кор-
мушке» ключом или скрежет открывающегося замка, отдавались
во всех её уголках и будили лучше любого будильника), спрыгнул с
верхнего яруса нар и подошёл к маленькому окошку в двери.
- Игорь Владимирович, — произнёс он сонным голосом.
-Собирайся на выход.
-С вещами?
-Без.
Последний раз «на выход без вещей» прозвучало тогда, когда
Рудакова вызывали на беседу к оперативнику Попкову. Поэтом
услышав эти слова, он мгновенно проснулся. Сон
слетел с него с него, и он весь внутренне как-то съёжился, словно
затравленный, ощетинившийся зверь, готовый дорого продать свою
жизнь.