— Направо, — произнёс сержант, шедший на полшага сзади.
Пройдя узкий коридор, надзиратель завёл Рудакова в небольшую,
размером два на три метра комнату. Комната была с высоким по-
толком и перегороженная по середине железной решёткой, в кото-
рой была сделана дверь и окошечко с деревянной подставкой, чем-
то напоминавшее «кормушку» камеры, стой лишь розницей, что здесь
подставка была предназначена для того, что бы на ней писали.
Рудаков зашёл в зарешеченную часть комнаты и сел на метали-
лическии табурет, прикреплённый к полу. Надзиратель запер за
ним дверь «клетки» и вышел, оставив Игоря наедине со своими
мыслями и предположениями.
Одиночество продолжалось недолго. В комнату вошли двое.
Один, среднего роста, молодой, широкоплечий брюнет. Одетый в
белую с коротким рукавом рубашку, выгодно оттенявшую его за-
гар, чёрные брюки и лакированные туфли
- Этот из органов, — окинув взглядом брюнета, подумал Рудаков
- Олег — просунул руку между прутьев решетки, представился
незнакомец.
- Здравствуй, Игорь, — поздоровался второй вошедший —
пожилой мужчина, невысокого роста, с волнистыми седыми во-
сами, одетый в простенькую клетчатую рубашку. — Я твой
адвокат, — продолжал пожилой, — зовут меня, Геннадий Ва-
сильевич, он извлёк из кармана глянцевый листок визитной кар-
точки и протянул его Игорю. «Гордиевский Геннадий Василье-
вич адвокат Петербургской коллегии адвокатов»— прочёл
Рудаков. Под надписью стояли номера рабочего и домашнего
телефонов.
- Я буду представлять твои интересы в ходе расследования. Со
мной ты можешь быть откровенным... До конца откровенным.
Рудаков посмотрел на молодого вошедшего и известного ему
лишь как — Олег.
- Мы с тобой попозже... наедине ещё поговорим, — перехватив
взгляд Игоря, сказал адвокат.
- Ну, что же, начнём? — произнёс Олег. — Имя, ты, моё уже
знаешь. Фамилия моя — Ремезов. Я оперуполномоченный Зареч-
ного отдела внутренних дел.
Он сделал паузу, во время которой, опер и арестант вниматель-
но изучали друг друга.
- Догадываешься, зачем я здесь?
- Да. Смутно, — ответил Рудаков.
-Игорь... Извините, Олег, что я вас перебиваю... — скорого-
воркой произнёс адвокат. — Игорь, ты знаешь содержание пять-
десят первой статьи Конституции Российской Федерации?
- Да..
Адвокат одобрительно кивнул...
Статья эта гласила, о том, что гражданин имеет право не давать
Показания против себя. О существовании этой статьи Рудаков уз-
нал больше месяца назад, когда допросив его, следователь Рявкин
протянул ему бланк, на котором галочкой было помечено то место,
где ему нужно было расписаться.
- Подпиши вот здесь.
— Что это? — спросил тогда, Рудаков.
- Так, формальность — что ты был ознакомлен со статьёй
пятьдесят первой Конституции.
Рудаков не мог припомнить, чтобы его знакомили с какими-то
статьями из Конституции. Уголовный кодеке Рявкин открывал,
показывал, но Конституцию?
- А что это за статья? — спросил Игорь, чувствуя, что его в
чём-то обманули, а теперь хотят, чтобы он подписал бумагу о том,
что всё было честно.
Рявкин в это время производил на своём столе какие-то переме-
щения, перекладывая листы и папки с одного места на другое. Всем
своим видом он давал понять, что происходящее мало значительно и
всё уже давным-давно решено.
— Это о том, что ты имеешь право не давать против себя показаний.
Он прекратил перемещения и стал неотрывно смотреть в какую-
то далекую точку в окне.
Рудакову тогда почему-то стало неловко за следователя и за всю
правоохранительную систему. В юности он запоем читал детекти-
вы, любил отечественные, печатавшиеся в журнале «Человек и за-
кон». В них следователи всегда выводились честными, смелыми
людьми, такими настоящими мужчинами, не способными на об-
ман и подлость. Теперь, перед ним сидел один из них и почему-то
избегал смотреть ему в глаза. Рудаков подписал бланк.