-В лесу, недалеко от пионерского лагеря «Жаворонок», минут
пятнадцать ходьбы от лагеря... Настил какой-то из брёвен. Брёвна
наполовину сгнившие. Видимо, там что-то на вроде навеса -
говорил, словно произносил заученный монолог, Рудаков,
- Потом всё это упало на землю...
-А где пистолет был? — быстро спросил Коптин.
-Пистолет под брёвнами лежал.
- Он завёрнут был во что-нибудь? Или так валялся? — вопро-
сы задавались резко и быстро, то одним, то другим оперативни-
ком не оставляя допрашиваемому ни секунды на размышление.
-Только не ошибиться, только не расслабиться , — думал Руда-
ков отвечая на них.
-Пистолет в пакете лежал, завёрнутый в промасленную
тряпку.
-Магазин в пистолете был?
-Да.
- Сколько патронов в нём находилось?
- Пять.
-Ну, Нашёл ты его, а что дальше было?
- Отнёс в гараж.
- Какой гараж? Где?
-Старый отцовский гараж.
- В каком кооперативе;?
-Он не в кооперативе — так, самострой. Там и гаража то нет.
ничего — два на три метра, под мотоцикл.
-И куда ты его там положил?
- В люльку мотоцикла положил. И сверху тряпьём разным заб-
росал.
Наступила тишина, в которой отчётливо слышалось жужжание
жирной мухи, бившейся в стекло окна.
Волнение, с которым Рудаков вошёл в кабинет, ушло. Оно было
похоже на предстартовое состояние дрожи в коленках, которое
исчезает с началом действия. Теперь он освоился с обстановкой и без
внештатной дрожи отвечал на вопросы.
- Значит, не желаешь по-хорошему? — скорее утвердительно,
чем вопросительно, произнёс Коптин. — А жаль... Мы теперь с
тобой часто будем беседовать. Беседовать обо всём, на совершенно
разные темы.
Он вытянул из пачки сигарету и принялся, словно червя, раз-
минать её своими толстыми, розового цвета пальцами.
— Я тебя имею право десять суток в тюрьму не отвозить. Де-
сять суток в ИВС продержать на нарах. Без матраса, с кормёжкой
раз в день и без свежего воздуха. И этим правом я воспользуюсь...
Буду привозить тебя ежедневно в этот кабинет и говорить с тобой.
Подумай. Нужно это тебе или нет?
Он чиркнул зажигалкой и, затянувшись, пустил дым в сторону
окна. Дым окутал, присмиревшую было муху, и она вновь зажуж-
жала, скользя вверх по стеклу
— Твою вину мы всё равно докажем — только лишняя нервот-
рёпка тебе и нам. Жаль, что ты этого никак не поймёшь. На столе
задребезжал телефон.
— Да. Слушаю, — несколько развязано произнёс Коптин. —
Нет, Виктор, ни в какую, — говорил опер невидимому собеседни-
ку. — Хорошо... Сейчас Олежка тебе его приведёт, — глядя на аре-
станта, промолвил в трубку Коптин.
- Отведи его к шефу, — ложа трубку, обратился он к Ремезову.
ГЛАВА 23
Было заметно, что хозяин кабинета, в который завёл Рудакова
оперативник Ремезов был не рядовым работником оперсостава или
следователем. Мягкие кресла, написанный масляными красками
портрет Дзержинского, шторы кофейного цвета и чёрный письмен-
иый стол — составляли интерьер кабинета. За столом восседал муж-
чина с внешностью голливудского актёра. Его чёрные, коротко
остриженные волосы уже немного тронула своим пепельным налё-
том седина. Большие, карие глаза смотрели спокойно и устало.
— Виктор Баранов, начальник Уголовного розыска Заречной
отдела внутренних дел, — представился он.
Рудаков невольно улыбнулся.
Они были знакомы или лучше сказать — знакомо не знакомы
Рудаков много раз сталкивался с этим человеком во дворе и подъезд;
того дома, в котором жила его мать.
Высокий незнакомец, всегда одетый в дорогие костюмы, либо
плащи и круглый год без головного убора, приходил в квартиру
напротив материнской. Иногда, он приезжал на красном фольицвагене.
В соседях у Рудаковых, после смерти хозяйки квартиры — су-
сухенькой, незаметной старушки, поселилась её внучка — весёлая,
улыбчивая женщина, но внешнем виду которой, совершенно не-