Так называют огромных летучих мышей, размах крыльев которых достигает двух метров; благодаря ему они считаются крупнейшими летающими млекопитающими в мире. «Летучие лисицы», или black bokis, днем спят, повиснув на деревьях, а с наступлением сумерек отправляются добывать пищу. Установив, куда эти животные охотнее всего летают, аборигены прорубают просеку в лесу и развешивают в этом месте сети, сплетенные из луба.
Благодаря таким сетям мы получили возможность ознакомиться с местной системой связи. В деревне, где мы находились, было слишком мало сетей, и хозяева пожелали занять их у соседей. Связь оказалась по-детски простой. В ход пошел гарамут — предмет, на который вначале мы не обратили никакого внимания. Это был кусок выдолбленного пня диаметром в один и длиной в два метра. Сверху пня вырезана продолговатая щель, а его округлые бока покрыты тонким резным орнаментом. Ударяя палкой о пень, наши друзья стали передавать таким путем свою просьбу соседям. Разговор лесных «ударников» продолжался довольно долго, но в конце концов вопрос был улажен, и, когда мы пришли на место, там уже ожидали соседи с дополнительными сетями.
По дороге мы узнали, что гарамуты действуют безотказно, причем на значительных расстояниях. Говорят, каждая деревня в окрестностях и даже отдельные видные особы имеют свои «позывные номера». Таким образом «телеграммы» доходят непосредственно до адресата.
Охота продолжалась долго. Всего было поймано восемь «летучих лисиц», которых извлекали из сетей и добивали палками. Это был, видимо, большой успех, так как руководивший охотой тултул великодушно заявил, что мы принесли им счастье. Следует отметить, что «летучие лисицы» играют в районе реки Сепик большую роль. Некогда их кожу использовали в качестве передничков. Правом носить именно такой фиговый листок обладал исключительно мужчина, добывший голову врага.
Несмотря на неприятный запах, мясо «летучих лисиц» также идет в пищу аборигенов. На недоуменные вопросы белых, зачем они едят столь дурно пахнущую пищу, местные жители со стоическим спокойствием и неотразимой логикой отвечают, что «они едят не зловоние, а мясо».
Я не узнал, какой вкус мяса летучих мышей, подобно тому как несколько недель назад не попробовал свинину в районе Гуари. Помешала опять злосчастная, подгонявшая нас на Острове спешка. Приготовление котлет из «летучих лисиц» должно было занять, как говорили, не менее двух часов. А нам уже пора возвращаться. На рассвете следующего дня предстояло покинуть Маприк в самолете миссии.
В тот вечер произошло еще одно событие. На обратном пути до нас донеслись во мраке звуки, удивительно напоминавшие медленно трогавшийся с места паровоз. Это был, несомненно, рогоклюв, о котором некогда ходили легенды. Говорили, что он в состоянии легко похитить кенгуру или большую черепаху и что размах его крыльев достигает будто бы шести метров. Услышав в темноте этот грохот, я не удивлялся больше представлениям первых исследователей. Теперь установлено, что шум, вызываемый летающими рогоклювами, возникает вследствие резонирующих воздушных подушек, находящихся под их крыльями.
Рогоклювы обычно целыми часами неподвижно просиживают на верхушках деревьев. Лишь время от времени они взлетают и садятся на какое-нибудь другое дерево. Очень странны повадки этой птицы во время гнездования. Снеся пять-шесть яиц, самка остается сидеть в дупле, а самец доставляет ей через небольшое отверстие пищу. Он приносит ее и после появления птенцов. Таким образом, на самца ложится тяжелое бремя, и по окончании гнездования он бывает совершенно изнурен.
Местные жители охотятся на рогоклювов главным образом в погоне за их мощными клювами, которые охотно используют в качестве оригинальных украшений.
Точно в назначенный (неимоверно ранний) час до нас донесся урчащий рокот авиационного мотора, и через мгновение приземлился небольшой самолет с опознавательным знаком VH-SHC. За штурвалом сидел мужчина в расцвете лет, ничем не напоминавший священнослужителя в европейском смысле этого слова. Комбинезон, задорная шапочка, очки, милая улыбка — одним словом, это был брат Джером, доставивший какой-то груз для местной миссии.
Полчаса спустя я сидел рядом с ним и наблюдал, как он готовится к перелету в Тимбунке, находящемся у самого берега реки Сепик, приблизительно в двухстах милях от места ее впадения в Новогвинейское море. В Тимбунке самолет должен был ожидать патрульный офицер Брезертон, которого известили по радио о нашей экспедиции. Он продлил срок своего патруля, чтобы проплыть с нами вниз по реке.