52
Василий Васильевич, хотя в мыслях у него уже значился и виделся предел его годам, все-таки, конечно же, не думал и не ждал, что предел этот совсем близок, на расстоянии нескольких месяцев. Он погиб наступившей зимой, в февральскую стужу, когда на полях снег достигает метровой толщины, а сказочный Мороз-Красный нос трещит в лесу стволами деревьев и раскалывает ледяную поверхность рек и прудов. Погиб смертью, какую можно найти только у нас, на российских просторах; нигде в Европе она невозможна, а в Америке – только разве что на Диком Западе, да и то в давнюю пору его освоения.
Он поехал на раздрызганном, поколесившем по фронтовым дорогам «газике», дотягивавшем свой срок в пчеловодской конторе, в один из дальних районов – заказать в райпромкомбинате партию ульев для членов общества. Поехали только вдвоем: он и шофер. Дорога оказалась сильно переметенной сугробами. Буксуя, «газик» сжег весь запас горючего и замер на месте. До ближайшей деревни – километров пять. Шофер с пустой канистрой пошел в деревню в надежде раздобыть бензина, а Василий Васильевич остался с машиной в поле. Сначала он в ней сидел, потом стал замерзать, выбрался из кузова на снежную дорогу. Мороз жег лицо, сводил кисти рук. Без движения тепла полушубка хватило ненадолго. Пришлось бегать – вперед и назад. Об этом свидетельствовали оставшиеся на снегу следы. Бегая, Василий Васильевич все удлинял и удлинял расстояние от «газика», последние его пробежки были уже метров в сто. В поле синело, подступали сумерки. В последний раз, поворачивая обратно, Василий Васильевич увидел, что он отсечен от «газика» стайкой волков. В войну у всего населения, непонятно чего боясь, отобрали дробовые ружья. Привел это только к одному: волки стремительно расплодились, стали бесстрашно нападать на овчарни, хлева с молодняком, на гусиные фермы. Скот колхозники научились оборонять от хищников с помощью огненных факелов, колотушек в тазы и ведра. Но волки уже обнаглели, почувствовали слабость людей. Мяса и крови при их численности им требовалось много, и они стали подстерегать одиноких конных путников, рвать в клочья лошадей, а потом начались и случаи, когда жертвами стали люди. Учительница из села Медвежье, по соседству с тем местом, куда ехал Василий Васильевич с шофером на «газике», получила в райцентре на всю школу тетрадки, погрузила их в заплечный рюкзак и пошла в одиночку домой. В открытом поле она увидела, что за ней в отдалении следуют волки. Когда сгустились сумерки, они ее окружили. С учительницей были спички. Она сняла со спины рюкзак, стала жечь тетрадки, зажигая одну от другой. Пока они были, горело в ее руках пламя – волки только сужали свой круг, рыча, подрывая, поблескивая глазами. А сгорела последняя тетрадка – они дружно, все разом, бросились на женщину.
С Василием Васильевичем произошло нечто подобное. С ним был батарейный фонарик. Когда его нашли в снегу – фонарик уже не действовал, не светил, батарейка была полностью разряжена. Значит, Василий Васильевич отпугивал волков светом фонарика до последней возможности, надеясь, что вернется шофер и вдвоем они разгонят волчью стаю. А волки описывали вокруг него по снегу круги, и было их, как подсчитали потом опытные люди, приехавшие на место трагедии, не меньше пятнадцати.
Весть о гибели Василия Васильевича, да еще таким невероятным образом – от волчьих клыков, ударила Антона, как обухом. Обстоятельства и подробности ему рассказал председатель пчеловодов в своем кабинетике. Он достал из стола пакет из желтой оберточной бумаги, вынул составленный районными милиционерами акт, фотографические снимки того, что было ими обнаружено вблизи «газика». Но Антон не захотел читать акт и не захотел смотреть снимки.