С того берега не долетало ни звука. «Пора», — резво поднялся ловчий. Где-то в отдалении ухнул сыч, тоже охотится. Только он-то хищником и останется, а вот Миронег в любой момент может из охотника превратиться в добычу.
Плотец с легким всплеском скользнул в реку, Миронег побрел за ним, погружаясь в теплую приятную для тела воду. По венам быстрей забегала кровь…
Что это?! Яркая вспышка озарила тот берег, заставляя жмурить привыкшие к темноте глаза. У Миронега невольно отвисла челюсть — крайняя ладья пылала, горела и без его стараний. Столб огня с треском жрал правый борт. Миронег перестал грести, глядя на пламя. Ненужный плот поплыл к югу. Вот тебе и потеха, кто-то, видать, и без бортника во всю потешается.
Меж тем огонь уже облизывал щеглу[3]. И что странно, в стане никто не пробуждался, спали богатырским сном. Дозорные-то где? А отчего не лают собаки? А князь? Князь! Князь на ладье.
Миронег часто заработал руками в сторону пылающего корабля. Схватившись за уключину, ему удалось рывком забраться наверх, глаза заслезились от едкого дыма, а в легкие полезла гарь. Прикрываясь рукой, Миронег завертел головой, пытаясь хоть что-то рассмотреть. Князя он нашел на тлеющем с одного края меховом одеяле. Откинув голову, Ингварь спал или был без сознания. И больше никого. Никого?! Или Миронег их просто не нашел в застилавшем все дыму. Жар шел откуда-то снизу из-под гребных лавок: «Светец они там, что ли, уронили?»
Бортник босой ногой затоптал тлеющий край одеяла, закашлялся, со спины раздался оглушающий грохот и дохнуло жаром, это рухнула прогоревшая щегла. «В рубашке родился», — выдохнул Миронег.
— Княже, — дернул он князя за рукав.
Тот, приоткрыв очи, что-то замычал. Живой! Собрав все силы, Миронег рывком оторвал тяжелое тело от палубы и выбросил за борт на мелководье. Послышался мощный всплеск. Миронег свесился, посмотреть. Ингварь, уже стоял на ногах, ошалело оглядываясь. «Так и мне пора», — сиганул в воду Миронег. Плюхнувшись в небольшом отдалении от князя, он сразу же нырнул и поплыл под водой, сколько хватило воздуха, потом, вынырнув, жадно глотнул, снова погрузился, и лишь в третий раз оглянулся: на берегу растревоженным муравейником бегали воины, но куда им поспеть — одна ладья догорала, борт второй лизало жадное пламя. Уж потеха, так потеха.
Ну да Миронега то уже не волновало. Спину вот потянул, то да, заныла, проклятая. Облачившись в сухое и тихо подозвав в темноте лесной поляны Савраску, бортник в первых отблесках рассвета поскакал домой. Именно затерявшуюся меж лесом и рекой пасеку он и считал своим единственным
[1] Весь — здесь поселение. [2] Братаничи — племянники. [3] Щегла — мачта.
Глава IV. Неслуха
Марфа небрежным жестом откинула назад заброшенный ветром на плечи убрус[1], покатала в пальчиках обнимающие шею горошины огненного янтаря, тряхнула кольцами-заушницами, тонкие колечки приятно звякнули. Княжна довольно улыбнулась, прищурив кошачьи глазки. «Ну, хороша же, хороша?» — вопросительно посмотрела Марфа на брата.
— Да хороша, хороша, кто ж спорит, — вслух охотно отозвался Изяслав, — только попадет нам с тобой от Глеба, ой, попадет. А мне первому достанется. Виданное ли дело, девку на княжий сход везти. И что братья двоюродные скажут?
— Я тихо буду себя вести, в уголочек забьюсь и хмельного пить не стану, — просительно сложила Марфа ладошки.
Изяслав неодобрительно покачал головой.
— Какой уголочек? Никто тебя на пир не пустит, и не надейся, так, на расписные лодьи поглядеть да как в охапку вои бороться станут, да и то, срамно, Марфуша, дурная затея. Может, пока не поздно, назад повернешь? Вон, Вячко тебя проводит.
— Да как это домой, коли мы уж почти доехали! — вскрикнула Марфа, от чего ее лошадка тревожно дернула ушами и недовольно фыркнула. — Ну, миленький, ну, Изяславушка, я ж только на жениха одним глазочком взгляну и сразу назад, — ласково погладила княжна растревоженную кобылу.