— Я задам вам вопрос, а вы отвечайте по-английски. Не знаком ли вам случайно человек по имени Индалесио Нуньес Агирре?
Сеньора Феррати, покрывавшая ногти ярко-розовым лаком, подняла глаза:
— У тебя новый друг, оно так?
— Нет. Вовсе нет! Я познакомилась с этим господином в доме нашей общей знакомой. Он тоже испанец, вот я и подумала: вдруг вы его знаете. Полагаю, он президент какой-нибудь крупной компании по продаже фильмов.
Сеньора Феррати наморщила лоб и припомнила, что однажды встречала такого человека. Она смотрела на меня с таким жгучим любопытством, что я подробно описала ей события предыдущего вечера.
— Милая сеньорита, он интересуется тобой, — повторяла она. — Он, наверно, жутко богатый, и ты его интересуешь.
— Но он же старый, — сказала я. Мы обе уже забыли, что собирались говорить по-английски.
— Сколько же ему лет?
— Пятьдесят, может, даже шестьдесят.
— Вот как? А тебе сколько?
— Двадцать один.
— А-а. Ну ладно, и что же все-таки произошло?
— Ничего. Мы поужинали. Посидели на веранде. Он — человек вполне культурный. У него в загородном доме висит несколько картин молодой художницы, ее зовут Хуанита Ривера.
— Так ты и в загородный дом заходила?
— А что такого? Ему надо было забрать оттуда какие-то бумаги, — объяснила я и покраснела.
— И что же было потом? — продолжила расспросы сеньора Феррати.
— Потом он отвез меня назад, в гостиницу «Паризьенн».
— О-о, дорогая моя… Так. А потом?
— Уехал домой.
— Сеньорита, дорогая, ты одержала победу, и какую! Ты хотя бы понимаешь, что такой человек может обеспечить тебя на всю жизнь?
Я пренебрежительно покачала головой, хотя перед глазами тут же возник мой собственный дом, и не где-нибудь, а на Малекон, с салоном, в котором собираются самые интересные и знаменитые люди острова. Я уже мысленно сочиняла письмо моим английским друзьям, описывала своего мужа: хотя он и бизнесмен, но человек остроумный и культурный. И одновременно я понимала, что все это не для меня.
Сеньора Феррати похлопала в ладоши, чтобы лак сох побыстрее.
— Я как раз вчера говорила про тебя с мужем; сеньорита, сказала я, станет одной из самых завидных невест в городе: она белая, хорошенькая и образованная. Будь она богата, перед ней не устоял бы никто.
Я поправила очки и возразила:
— Но я вовсе не хорошенькая.
— А по-моему, хорошенькая! — вполне искренне повторила сеньора. — Я и мужу сказала: какая же сеньорита одухотворенная!
У меня упало сердце.
— А-а, в этом смысле…
— Мне так часто хочется выглядеть более одухотворенной, — призналась сеньора Феррати, вешая себе на шею красивый крест на массивной серебряной цепи.
— И потом, кто его знает?.. — продолжала я, припоминая кое-какие нюансы вчерашнего вечера; тогда я их не осознавала, но они, как фальшивые ноты, преследовали меня, не давали покоя и на следующий день. — Может быть, он женат. Во всяком случае, он производит впечатление человека степенного.
Сеньора Феррати взяла квадратную косынку ярко-розового шелка и набросила ее на белоснежный костюм, отчего ее оливковая кожа сразу засияла.
— Ах, сеньорита, милая! Не говорите мне о женатых мужчинах! — Она встала. Наш урок закончился. — Знаешь, что я сделаю, пока мы будем играть в канасту? — У меня мелькнула, было, мысль, что она позовет меня с собой, но сеньора сказала: — Там обязательно найдется кто-нибудь из знакомых твоего дона Индалесио. Я про него все разузнаю. Стану твоим сыщиком.
На лестнице я столкнулась с «доктором» Леви. Он хотел ограничиться лишь поклоном, но я остановилась и спросила, как он поживает. Он поблагодарил меня за то, что я порекомендовала его сеньоре Феррати. Я тоже рада, что все так удачно сложилась, ответила я и спросила, не доводилось ли ему встречаться с человеком по имени дон Индалесио Нуньес Агирре. Нет, ответил «доктор» Леви, с таким господином он не знаком, зато ноги его сеньоры он обрабатывает регулярно.
— Вы имеете в виду сеньору Агирре? Жену дона Индалесио?
— Именно ее, — подтвердил «доктор», — а иногда меня зовут сделать педикюр ее старшей замужней дочери; между прочим, у нее растут две маленькие девочки. В следующий раз с удовольствием порекомендую вас как учительницу английского языка.
После обеда в гостинице было пусто. Все обитатели, включая даже саму фрау Бадер, расползлись по своим комнатам, спасаясь от палящего полуденного зноя. В соседнем дворе верещала индейка. Ну, конечно, я же с самого начала знала! Кто, как не я, сказал сеньоре Феррати, что дон Индалесио, возможно, женат?