– И что сказал отец? – ворвалась в Юлькины раздумья мама.
Девушка даже сначала не поняла, о чем она спрашивает. Кто? Сказал? Что?
А мама терпеливо ждала ответа, не переступая порога комнаты дочери, опираясь на косяк и вглядываясь в нее пустым тяжелым взглядом.
– Что он тебя любит.
– А что тетю Ирину любит, не говорил? – съязвила женщина.
– Мам, я видела их тогда.
Юлькины слова произвели действие удара. Мать, не уточняя, когда и кого именно она видела, неловко согнулась, схватившись за живот.
– Видела?
– Да, мы зашли с Кариной в «Перекусим» погреться. А там они, тетя Ирина и папа. За одним столиком, ссорятся, сильно. Она чего-то требует, а он не соглашается. Потом папа ушел, а тетя Ирина…
– Что?
– Видимо, стала звонить тебе.
Как Юлька это поняла? Интуитивно, наверное. Но точно попала в точку. Потому что мама выпрямилась и ушла. То ли переваривать, то ли просто приходить в себя. Все-таки правда должна быть дозированной, даже если она целительная.
Максим! Не харашо абманватъ. Нада заварить правду. Никогда нас не абманвай. Мама и папа.
Максим едва не врезался в Тяня. Тот стоял за углом, как всегда совершенно незаметный и на сей раз даже без своего аккордеона.
– Ой, привет! Ты чего здесь?
– Тебя жду, – ответил Толик, едва заметно поведя плечами.
– Меня?
Удивительно. Они приятельствовали, но не дружили. Вообще дружил ли с кем-нибудь Тянь? Из своего класса? Параллельного?
А глаза-вишни смотрели настороженно и в то же время с некоторой надеждой. Так смотрят на того, чье мнение важно, на старшего, на более опытного. Но Максим понятия не имел, старше он Толика или младше, в одной параллели же учатся, такая разница в любом случае за весомую не считается.
– Посоветоваться надо.
Ох, блин! Вот и отлились кошке мышкины слезки, как любит говорить Машка, когда братишка приседает к ней на уши.
– Хорошо. Давай. Пока ребята не пришли. – Он уселся за свою установку, как бы невольно забаррикадировавшись, небрежно застучал щеточками по тарелкам.
– А они сегодня и не придут, – прищурил круглые глаза Тянь. – Для остальных сегодня в подвале ремонтные работы.
– Да ты… – У Максима невольно вырвалось крепкое словцо. – Жук, однако! Ешки-матрешки!
Парень пожал плечами, как бы соглашаясь со сказанным:
– Когда надо, могу.
– И о чем хотел посоветоваться? – Максим заменил одну щеточку палочкой и начал отстукивать ногой по бочке.
– Сначала настройся, – непонятно заговорил Толик, послушав ритмический рисунок некоторое время. – Только потом присоединяй… Сбиваешься.
После недолгих раздумий Максим понял, что это не иносказательная реплика буддийского монаха, а просто замечания по поводу игры на тарелках.
– Ладно. – Убрал инструменты и глянул на Толика. – Тогда и ты не тяни кота за хвост.
– Не буду, – мотнул тот головой. – На прошлой неделе произошло кое-что, и теперь я не могу находиться в группе.
– Интересно… – Мысли завертелись. Смелков не выдержал и что-то наговорил? И когда? До беседы с Максимом? – Так за чем дело стало? Никто здесь никого не держит.
– Ты не понимаешь.
– Нет, если честно.
– Группа держит!
– Блин, какой ты тугой, Тянь, – хлопнул парень по ногам. – Определись!
– Пытаюсь. – Толик кивнул и пошел к выходу, понурившись.
– И это все? – возмутился Максим, выпрыгнул из-за установки и тряхнул парня.
Тот как-то сразу одеревенел, а потом обмяк и сполз по стене, опустив голову Только руки в замок сцепил. И желваки туда-сюда заходили.
– Ты хочешь со мной поговорить? Сам треплешь всякую ерунду! – заорал с высоты своего роста Максим. – Знаешь, я не люблю шарады разгадывать. И в душах чужих ковыряться – это не ко мне, это к Марине Сергеевне.
– Мне нравится Карина. Очень, – еле слышно пробормотал Толик.
Значит, точно Димка расстарался? Присев рядом, окинул парня беглым взглядом, вроде синяков не видно.
– И чего? Мало ли кто кому нравится. Она ведь сама за себя решает.
– Решает.
Вот как с этим челом разговаривать, если он мало загадками говорит, так еще и со всем соглашается?
– А ты сам за себя. Группа – это одно. Чувство – другое. Играешь ты нормально. – Максим сглотнул. – Ладно, классно играешь! Карина… Ну, что Карина? Она же хорошо к тебе относится. Может, ты ей нравишься! Как там в пабликах пишут: смеется рядом, губы облизывает, смотрит. Понаблюдай, может, так оно и есть.
Чуть не добавил, что Смелкову как раз это все и показалось, но вовремя остановился. Понимал, что сказанное – бред.