- Это - самая незатейливая тактика «съема», с которой я когда-либо сталкивалась.
Губы Габриеля сложились в полуулыбку-полугримасу, которая тем не мене дала понять, что в основе этого предложения лежали не только игривость и подшучивание.
- Запах дыма настолько плох? – воскликнула я. - Я же пробыла там всего несколько часов!
- Он довольно резок, - признал Габриель. - Но мое обоняние намного острее, чем у среднестатистического человека. И, чтобы компенсировать это оскорбление, я сам отнесу тебя наверх и вымою с головы до пят.
- А пузырьки там будут? – спросила я.
- Пузырьки можно организовать, - торжественно кивнул он, расстегивая пуговицы, чтобы поиграться с китайской ловушкой для пальцев[8], которую представляла собой спереди расположенная застежка моего лифчика.
Габриель отбросил мой свитер в сторону. Я наслаждалась новизной ощущений от пребывания топлесс на открытом воздухе, когда выражение отвращения промелькнуло на его лице. Я опустила взгляд на свое тело, в поисках каких-нибудь уродливых шрамов или родинок, которые могла не замечать последние пару десятков лет.
- Что такое?
- Теперь стало даже хуже, - ответил он, сморщив нос.
У меня вырвался ошарашенный смешок.
- Потрясающе!
- Я могу с этим справиться, - поспешно пообещал Габриель, понимая, что задел мое самолюбие. – Мне ведь не обязательно дышать.
- Ценю твою преданность начатому делу.
С решительным выражением лица Габриель возобновил поглаживая моей кожи и принялся покрывать поцелуями горло. Я немного отклонила голову назад. Кости, казалось, превратились в кисель, когда его руки начали водить медленные круги по моей спине. Я опустила взгляд и заметила, как Габриель поколебался, прежде чем прижаться губами к моей коже, так, словно эти прикосновения его жалили. Он заставил себя продолжить дорожку из поцелуев от моего горла до ключицы.
- Тебе действительно не стоит так самоотверженно стараться, - посочувствовала я Габриелю, отводя ему волосы с лица. - Но это очень мило.
- Мне жаль. Такое ощущение, что он даже в поры впитался, - мягко сказал Габриель.
- Сегодня не подходящая для этого ночь. «Невыносимая вонь» определенно не та нота, с которой мне хотелось бы начать, - сказала я, потянув носом запах от своего «некогда-счастливого-а-теперь-предназначенного-пламени-костра» свитера. – Пойду домой и искупаюсь в томатном соке. Этот прием помог, когда прошлым летом Фитц использовал скунса в качестве жевательной игрушки.
- Останься еще немного, - предложил он, поглаживая мои колени, когда я снова надела свитер. - Думаю, что смогу потерпеть твое благоуханное присутствие еще какое-то время.
- Ну и ну, весьма признательна, - пробормотала я. Он нежно поцеловал меня, языком прослеживая линию рта, прежде чем отстранился, прилагая все возможные усилия к попытке скрыть свое инстинктивное желание отпрянуть.
- Это была отважная попытка, - прокомментировала я.
- Это все равно, что облизывать пепельницу, - произнес он извиняющимся тоном. - Ты ведь не дышишь. Как же умудрилась пассивно «накуриться» табачным дымом в таких количествах?
- Я говорила не смолкая в течение четырех часов.
- Напомни-ка еще раз, почему эта работа тебе не подходит? - спросил он, выдохнув неблагозвучное «уффф», когда я ткнула его в живот. – Мне жаль, что у тебя был ужасный, невыносимый, безобразный, очень плохой день. И все же, зная тебя, уверен, ты превратишь его в полезный опыт.
- Да, я поняла, что отныне стану гораздо более успешным телепродавцам, – фыркнула я, прижимаясь к его груди.
- Видишь? Нет худа без добра.
Мы сидели в тишине и слушали квакающих на передней лужайке лягушек. Габриель медленно, но верно отклонял голову. Примерно минуту спустя, его лицо было так далеко от меня, как только позволяла шея.
- Ладно, ладно, - проворчала я, поднимаясь на ноги. - Пойду домой и приму душ.
- Мне очень жаль, - заверил он, следуя за мной к машине. – В противном случае, я считал бы тебя неотразимой.
Я без особого энтузиазма наблюдала за тем, как он склоняется ко мне для поцелуя. Но стоило исходящему от меня аромату никотина ударить Габриелю в нос, как он, подумав еще раз, решил ограничиться рукопожатием. Я рассмеялась.
- Ты смеешься. Это всегда хороший знак, - повторил он, когда я уселась в Большую Берту.
Я продолжала смеяться до тех пор, пока не притормозила в конце подъездной дорожки Габриеля. Я бросила взгляд в зеркало заднего вида и увидела девушку с блеском в глазах и глупой усмешкой на лице.