– Почему ты выбрал жене перстень именно с этой монетой?
– У нее есть серьги с монетами времен Хасмонеев, кулон с монетой периода царствования Ирода, не хватало только перстня.
– ...Времен Маккавеев. Прямо не жена была бы, а экспонат для студентов-археологов. Потом купил бы ей цепочку на лодыжку с монетами царя Соломона.
– – Религиозные женщины не носят цепочек на лодыжках.
– Ах да! Это так сексуально, что религиозные мужчины бросаются в самолеты на поиски проституток.
– По-моему, это просто безвкусно.
– Или безыдейно. На тонкой красивой ножке цепочка выглядит очень изящно.
– Да, конечно, если не считать ассоциаций с обезьяной в цирке.
– А что плохого в чудной обезьянке Монике? Она приносит людям радость, смех, хорошее настроение. Своими милыми проказами она способна объединить сотни совершенно разных людей: религиозных, светских, бедных, богатых. Почему все должно быть серьезно и обоснованно?! Прилично, важно, солидно...
– Я вообще не люблю животных, они мне неинтересны.
– А кто тебе интересен?
– Человек... Его огромный мир... Я иногда думаю, как миллиарды миров существуют на земле и Бог способен соединять их...
– Или разъединять. С тобой все ясно, Эфраим. Давай выпьем за то, чтобы растопило все льды...
– Тогда уж лучше за освобождение от всемирного потопа. Об этом событии подробно написано в Торе.
– Да, действительно, и недавно недалеко от Кинерета нашли части корабля, очень похожего на ковчег Ноя.
– Серьезно?
– Вполне. Радиологическое исследование древесины корпуса подтвердило, что кораблю более пяти тысяч лет.
– Как же дерево не сгнило за тысячи лет?
'– Это же особенное дерево, может быть, то самое, что росло в Израиле во времена первого Храма и на торговле которым сделал свои миллионы царь Соломон.
– Синди, ты хоть немного любишь меня? Хоть чуточку?
– Не знаю... Вряд ли.
– Ну и не надо. Я так тебя люблю, что моей любви хватит на нас двоих! – Эфраим грустно смотрит мне в глаза, и я понимаю, что никогда в жизни не услышу ничего более правдивого и желанного. Хочется обнять его, погладить по голове, как маленького ребенка, и сказать: «Может, не стоит ничего усложнять, думать о будущем. Давай просто жить и быть счастливыми, что встретились». Однако это не поможет, потому меняю тему разговора:
– Расскажи, каким ты был в юности.
– В юности... Любил водить девушек в рестораны, дарить им подарки, красиво одеваться, в общем, производить впечатление... Однажды попал в связи с этим впросак. У меня была подружка – парикмахерша.
– Ты тогда уже стал религиозным?
– Нет... Ее звали Софи. Мы встречались несколько месяцев. Потом я ушел в религию, окончил университет, женился. Прошло лет шесть, я случайно оказался в городе моей юности и, конечно, вспомнил про Софи. Она по-прежнему работала в той же парикмахерской, замуж не вышла, увидела меня, страшно обрадовалась. Посидели в кафе. Мне захотелось купить ей подарок на память. Знаешь, что она попросила? Сейчас будешь смеяться.
– Тебя?
– Нет. Ножницы. Какие-то особенные, профессиональные. Действительно дорогие. Софи была абсолютно счастлива. Я, оказывается, исполнил ее многолетнюю мечту. Вышли из магазина, она бросилась мне на шею, начала целовать.
– Я ее вполне понимаю.
– Я тоже понял – ей хотелось как-то отблагодарить меня.
– Но твоя религиозность запрещала принимать ее поцелуи. Или было просто неприятно?
– Нет, приятно, но это уже интим, к тому же мы находились в центре города, на людной улице.
– Когда человек не влюблен, то осторожничает, сдерживает себя.
– Синди, ты не представляешь, сколько чувств ты пробудила во мне! Я словно вернулся в юность. Хочется рассказывать тебе истории, которые никто не знает. Поведать свои тайны... – Ришар усмехается каким-то своим мыслям.
– Ужасно интересно. А что было дальше с Софи?
– Ничего... Вернулась в свою парикмахерскую.
– Разочарованная?
– Не знаю.
– Софи хотела не только поцеловать тебя.
– Откуда ты знаешь?
– Как еще могла она отблагодарить за подарок?
– Да... Странная, я бы сказал, извращенная благодарность...
– По-моему, благодарность не может быть извращенной, она свойственна широким, благородным натурам. Думаю, Софи из таких. Добрая, порядочная.
– Да... не считая того, что отдавалась разным мужчинам.
– Отдавалась... Но ведь не забирала. Может, искала таким способом свое счастье. А после твоего отказа, наверное, утратила уверенность. Бедняжка не представляла, что ты сделал подарок из эгоистических соображений.
– Как это?
– Тебе захотелось увидеть по-настоящему счастливые глаза, получить удовольствие от своего всемогущества. Оставить память о себе на всю жизнь. Разве не для этого ты разыскал Софи через столько лет!
Ришар скрещивает руки, кладет на них подбородок. Огоньки хрустальной люстры вспыхивают в его задумчивых глазах.
– Да... Ты права, если бы я по-человечески объяснил все это Софи, не произошло бы дурацкого продолжения, но тогда я и сам толком не понимал, почему мне взбрело в голову разыскивать Софи и делать ей подарки.
– Продолжения?..
– Когда вернулся вечером на следующий день в гостиницу, девушка ждала меня в фойе.
– Пришла расплатиться?
– Наверное.
– А изменять жене в твои планы тогда еще не входило?
– В мои планы никогда не входило изменять жене.
– Но ты же изменял?
– Тогда еще нет... Мы поднялись в номер, Софи раздела меня и сделала минет.
– Хорошо?
– Профессионально.
– Лучше, чем я?
– Синди! Умоляю, при чем здесь ты! Прошу тебя, перестань писать в небо! Самолет загерметизирован, все равно не получится. Можешь вообще не прикасаться ко мне и ничего не уметь, мое чувство к тебе нисколько не уменьшится. Не знаю, не могу объяснить... Я не испытывал такого никогда в жизни. Ты рядом, и сердце мгновенно наполняется радостью. Все выглядит иначе, вещи приобретают особенный смысл, а обыденность исчезает мгновенно, как ночь от первых лучей солнца. Если ты не испытываешь всего этого, я очень тебе сочувствую. Когда я рядом с тобой, мне страшно, что мог прожить целую жизнь и не испытать ничего подобного... – Ришар берет мою руку, легонько касается линии любви: – Где-то здесь написано мое имя.
– Два твоих имени.
– И все, что нас ждет в будущем.
Равиэла моет мне яблоки и сливы. Аккуратно вытирает фрукты белоснежной салфеткой, складывает в пакет... Она так ухаживает за мной, так бережет, словно я сделан из тонкого хрусталя. Когда думаю, что жена – часть меня, действительно не могу точно сказать, какая именно часть. Равиэла, наверное, чувствует, что я зеница ее ока... Может быть, она дарит мне невостребованную заботу и нежность к нашим неродившимся детям?..
Собираюсь на месяц в армию – как положено, раз в год. По старой привычке заехал вчера в ювелирный магазин, чтобы купить жене подарок к возвращению. Равиэла давно мечтала о рубиновом колье. Увидел его на витрине и тут же вспомнил о Синди. Вчера в ресторане она была в бархатной кофточке точно такого же цвета. Без украшений... Это особенно бросалось в глаза из-за глубокого выреза. Представил, как надеваю колье на Синди. И захотелось надеть его на нее сию минуту. Продавщица заметила мой взгляд, принялась расхваливать рубины:
– Ручная работа, единственная вещь в своем роде.
– Неужели второго такого нет во всем мире?
– Нет, – безапелляционно заявила девушка, словно сама сделала колье прошедшей ночью.
– Жаль... – разочарованно произнес я.
– Почему?
– Мне нужно купить два одинаковых.
– Да? – Девушка явно оказалась в тупике. Достать второе – значит сознаться во лжи, не достать – потерять в прибыли.
Я заинтересованно наблюдал за ее метаниями, но замешательство молодой коммерсантки длилось недолго. Взяла счетную машинку и замелькала пухленькими пальчиками по темным кнопкам: – Если покупаете второй браслет, то получаете большую скидку.