Утром 11 января 1967 г. на аллеи Александровского сада въехали грузовики, и строители стали сгружать с них щиты сборного деревянного забора, чтобы оградить место будущих работ.
В тот же день газеты сообщили, что доступ к могиле временно прекращен. Но паломничество к Неизвестному солдату продолжалось.
За голубой металлической оградой прохаживался милиционер в черном тулупе, высилась припорошенная снегом пышная гора венков на могиле. Часовых почетного караула уже сняли. Милиционеру то и дело приходилось отвечать на вопросы людей: почему не пускают, когда откроют доступ? Он охотно сообщал, что будут строить памятник и «будет Вечный огонь». Одни уходили, другие приходили и стояли со своими думами. Закутанные в платки колхозницы. Бородатые туристы с вещмешками за спиной. Два задумчивых полковника с портфелями… Шли по одному и группами. То и дело слышались слова гида очередной экскурсии: «Здесь 3 декабря были торжественно захоронены останки Неизвестного солдата, погибшего в битве за Москву. В этом сражении гитлеровские войска, прошедшие победным маршем по Европе, были остановлены и разбиты».
Люди шли и шли, несмотря на первые метры сооружаемого забора. И было ясно: никакого пышного памятника не надо. Есть скромная розовая плита, пусть даже будет простой холмик, засыпанный снегом или поросший пожелтевшей травой, — этого достаточно. Ибо это место уже стало святыней. И сюда будут приходить всегда, чтобы поклониться Неизвестному защитнику Родины…
Как-то странно было видеть могилу без стройных часовых почетного караула, непривычно и сиротливо. Но, глядя на все время подходивших людей, чувствовалось: то, что заставляет тысячи мужчин и женщин идти сюда, ценней официального ритуала.
Даже через несколько дней, когда возведенный забор плотно закрыл место работ, сюда шли многие… Помню морозный вечер. На Кремлевской стене — прожектор. Он освещает обелиск революционным мыслителям, который намечено передвинуть отсюда в глубь сада. Полумрак и молчание. Ни души. Лестница к могиле уже разобрана.
Видны лежащие в беспорядке гранитные блоки ступеней. Никого. Солдат спит один… Неужели так быстро забыли его? Нет… В узкий проход в заборе робко заглядывают темные силуэты. Зашел пожилой мужчина в ушанке. Тихо спросил другого: «Где?» Тот молча показал рукой. Мужчина приглашает кого-то, оставшегося за забором. Входит женщина. И он повторяет для нее тот же жест. Может быть, они пришли к сыну, которого в грозном 41-м благословили на священный бой с врагами и который вечно жив в их родительских сердцах? Заглянул молодой солдат в черных погонах. Замер и четко козырнул — отдал честь Неизвестному солдату. Отдал честь Ему. И Им. Ибо подвиг павших в Великую Отечественную бессмертен.
…25 градусов мороза. Недвижимы стрелы автокранов. Недвижимы серебристые деревья сада. На пустынной гранитной площадке спит Солдат. И люди заходят проведать его, стерегут его покой.
Гранитчики управления № 38 треста строительства набережных привыкли к ответственным и срочным заданиям. Они возводили почти все монументы в столице — Юрию Долгорукому, Максиму Горькому, отделывали Кремлевский Дворец съездов. «Но этот — всем памятникам памятник», — сказали рабочие, узнав, что им выпала честь сооружать архитектурный ансамбль на могиле Неизвестного солдата. Чтобы выполнить почетное задание в срок — ко Дню Победы, они трудились в две смены, без выходных и, если требовалось, сверхурочно.
14 января машинист копровой установки В. Авилкин забил первую железобетонную сваю. За 7—10 дней могучие установки вогнали в землю 280 таких свай — фундамент будущей гранитной аллеи. Одновременно началась реконструкция входной площади сада, расположенной перед могилой: обелиск революционным мыслителям, открытый в 1918 г., передвинули в глубь парка, к гроту.
Ударившие в конце января морозы осложнили работы, особенно бетонные. «Но если есть цель, — выразил мнение строителей главный инженер Е. И. Агранович, — мороз нипочем». Темп работ не ослабевал. Бетон привозили с заводов подогретым до 15–20 градусов и с химическими добавками для «схватывания» зимой. Чтобы добиться нужной прочности, его дополнительно прогревали в опалубке электродами, сверху укрывали «одеялом» — раскаленным песком, нагретым до 160 градусов и закрытым, в свою очередь, шлаковатой, чтобы не остыл. Над садом стлался сизый дым костров — рабочие в телогрейках и ушанках оттаивали землю. Стоял рев экскаваторов, рыхливших грунт клинбабой и рывших котлован под фундамент памятника и траншеи для подземных коммуникаций, в том числе газопровода к Вечному огню. Рев компрессоров, автопогрузчиков, бульдозеров. Автокраны поднимали первые железобетонные плиты.