- Но…
- Вот тебе и «но»… С детства вместе, все дерьмо в жизни тоже жрали вместе, а деньги оказались важнее. Нельзя им было того мужика трогать. Они-то думали просто «почистят» его, и кто знает, авось прокатило бы, да только папку брать не нужно было, а они взяли… Думали потом из него еще бабок вытрясти за бумажки эти, а мужик оказался не таким лохом, как все думали. Охота на нас всех началась сумасшедшая. По городу пройти нельзя было спокойно. Будто 90-е вернулись. Всех трясли, в дома врывались, пытали, шантажировали, и Олег даже на время про предательство забыл, всё пытался вразумить, чтоб папку отдали. Да только каждый знал – никого в живых всё равно не оставят. И не докажешь, что «не читал/не понял/не запомнил». Ему даже новое место «общака» не говорили, чтоб сдуру геройствовать не начал. Но он узнал… Узнал и всё забрал…
- Как всё?
- А вот так… Сказал, что у друзей не взял бы никогда, а предателей наказывать нужно. Спрятал всё, и ночью домой пришел. Шмотки собирали как попало, но не успели… Ворвались они к нам, когда мы уже сами на пороге стояли. Вывезли нас за город, в поселок какой-то… Орали, угрожали, меня по кругу обещали пустить. Я судорожно жалась к стене, а Олег во все глаза в лица «друзей» смотрел и не верил, что они это… Мурыжили нас около часа, а потом у Славки нервы не выдержали. Он Олега последний раз спросил, отдаст «общак» или нет, и как только муж головой повертел отрицательно, выстрел прозвучал…
- Свет… - По моим щекам катились слёзы вперемешку с болью… с чужой болью…
- Он на пол грязный рухнул, а я всё ждала, когда поднимется. Скривится от боли, но на ноги встанет, а он не встал… Во лбу дырка, а я всё жду, жду, и жду… Не знаю, сколько бы так простояла. В себя пришла, когда меня ощупывать начала рука чья-то. Они между собой переговаривались, мол, зацепило и меня, а я горячую струйку чувствую… по ноге вниз бежит, и на пол капает темными каплями. Я ему даже сказать не успела… 8 недель всего было…
- Боже, Свет… - Я уже заикалась от слёз, а она стоит невозмутимо, лицо каменное, словно не свою жизнь описывает, а фильм пересказывает.
- Я потеряла их одновременно, Ир… В одну минуту не стало и мужа, и ребенка…
- А как ты…?
- Мрази оказались не такими конченными, как думалось. Когда они поняли, что я в ус не дую, где «общак», они меня в больницу отвезли, да прям там из машины и вышвырнули у центрального входа. Сказали, чтоб оклемалась и снова поговорим. И я сбежала. Сутки провалялась на простынях белых, и сбежала.
- А как ты здесь-то оказалась?
- А как и ты… За мной пока «погоню» устроили, роды начались у дочки какого-то крутелыка. Не спасли её, а меня, раньше, чем «друзья» нашли потом. Высокий мужик лысый в багажник кинул, вывез куда-то, а потом выбор дал: или яму себе сама копаю, или утром в отделении бумагу подписываю.
- И?
- И лопату рядом бросил… Велико горе отца потерявшего дочь было. Ему месть нужна была, и плевать какая. Сдохну я, или на нары попаду – все равно, лишь бы боль немного утихла. Ну, я и подписала. Вешали на меня, конечно много, а в итоге села за мокруху.
- Свет…? Как-то не вяжется… ведь она умерла…
- Вот и у меня не вязалось, а потом письмо на зону пришло… от лысого. Не совсем он сволочью оказался. Ему-то меня убрать приказали, а он всю мою поднаготную узнал и сжалился, что ли… Вот так я здесь и оказалась.
- А сколько тебе дали?
- 12…
- А осталось еще сколько?
- Если доживем – выйдем с тобой одновременно.
В ту ночь я поделилась со Светой скромными планами на свой «выход». Девушка долго молчала, думала, а потом изрекла:
- Бабки нужны будут… и не малые…
Я и без нее это знала, и это была единственная загвоздка в пока еще сыром плане мести.
- Мне б такой же «общак» на воле, тогда б и срослось все… - Сказала, больше самой себе, а Светка головой повертела из стороны в сторону:
- Здесь я не помощник тебе… Олег не успел сказать, куда перевез его. – Ладно, придумаем что-то…
- Что? В смысле? Свет, я тебя не втяну в это! Это моя месть, ты что?
- Да тебя грохнут раньше, чем ты успеешь их фамилию проговорить. Справимся, как-нибудь…
В душе я рыдала. И от боли, и от отчаянья, и от радости, что не одна…
Знала, что не нужно Свету втягивать в это дерьмо. Не её это – моё.