Глава 6
- Беляева, на выход!
Безразличный голос молодого дежурного прогремел над головой, а по спине отдалась вибрация металлической решетки, по которой парень с силой ударил рукой.
Опускаю ноги на пол, разгибая задеревенелое тело, и спину простреливает яркая вспышка боли. Железная, холодная лавка, практически примерзла ко мне.
Я сижу здесь уже 12 часов. Сначала меня допрашивали, и делали это достаточно спокойно. Затем отправили в камеру к разукрашенным представительницам древнейшей профессии. Потом снова допрашивали, но уже без понимания в голосе. На меня давили. Морально, и почти физически. Хватали за волосы, прижимали к столу лицом и несколько раз предлагали закрыть меня в обезьяннике с разъяренными мужиками, чтобы, как уточнил следователь: «они вытрахали из меня признание, пуская несколько раз по кругу».
Я молчала. Единственную фразу, которую я обронила в самом начале допроса, было «Я не виновата». На что мне лишь ухмыльнулись в лицо, сказав, что таких невиновных они видят каждый день по несколько раз.
И вот опять… За мной снова пришли, и по слишком довольному лицу молодого парня, я поняла, что со мной устали церемониться.
Издалека раздавались веселые выкрики каких-то мужчин. Кто-то требовал привести меня поскорее, а кто-то даже в красках успел наспех описать, что собирается со мной сделать.
- Пошли, давай, чего расселась? – Сержант поторапливал меня, подталкивая в спину, а мои ноги напрочь отказывались передвигаться.
В голове всплыли картинки того, что сейчас со мной будет.
Я мало знала о нашей полиции, но ни раз видела по телевизору, как подозреваемые, изувеченные до неузнаваемости, сидели на скамье подсудимых, упорно утверждая, что поскользнулись.
Но то мужчины, а что здесь готовы сделать с девушкой ради очередной звездочки на погонах, и думать не хотелось.
Когда мы вышли в общий коридор и медленно направились на звуки чужих веселящихся голосов, дорогу нам перегородил мужчина в форме.
- Куда ведешь? – Обратился он к сержанту, и тот мгновенно подобрался, поправил форму, и отдал честь.
- Здравия желаю, товарищ капитан! Вот, веду задержанную на допрос.
Я непонимающе посмотрела на него, потому что ни о каком допросе и речь не шла, и моё выражения лица не осталось незамеченным капитаном.
- Дальше я сам. – Строго отчеканил, и, взяв меня под локоть, немного потянул на себя.
- Но товарищ капитан…
- Я сказал, сам! Свободен!
Даже я сейчас не рискнула бы ему противоречить. Этот мужчина… его взгляд… глаза полные уверенности и силы…
Может он решил не отдавать меня на растерзание похотливым задержанным?
Или…
Что если он решил… сам…?
- Пошли! – Это было уже мне.
Я переставляла нога, поглядывая искоса на него, но когда мы повернули за ближайший угол и стали отдалятся от галдящей толпы, я вросла в пол, затормозив пятками.
- Прошу Вас, не трогайте меня… Пожалуйста…
На меня посмотрели, как на неугодное насекомое, но локоть отпустили.
- Ладно… иди сама… - Осмотрел меня с подозрением, указывая подбородком шагать вперед.
- Нет, я не об этом…
Мужчина снова бросил на меня свой взгляд, немного прищурил глаза, а затем спросил:
- Напомни-ка, у какого следователя ты допрос проходила?
- У… Балкина, или… я не помню, извините… - Опустила глаза вниз, уже в мыслях представляя, что капитан решил и с ним «поделиться».
- Белкина?
- Да, у него…
- Ладно. Я разберусь, а сейчас пошли.
- Куда? – Привалилась спиной к ближайшей спине, выставляя руки вперед.
Капитан внимательно посмотрел на них, и резко гаркнул:
- СЕРЖАНТ!!!
По коридору пронеслось эхо, а по моему телу мороз.
Ну и голос…
Если бы мой допрос проводил он, думаю, я призналась бы даже в убийстве Кеннеди.
- Это что? – Когда к нам подскочил молодой служащий, которого минуту назад завуалировано послали нахрен, капитан кивнул на мои руки, и перевел взгляд обратно на парня.
- Так это… наручники, товарищ капитан.
- Вижу… и какого черта они делают на её запястьях? – Недовольно произнес, будто очевидное спросил, а его взбесили тем, что не понимают.
- Так правила…
- Какие правила? Её за кражу взяли, а не за расчлененку. Думаешь, если бы она смогла свинтить из камеры, её бы железяки остановили? Снять, быстро!
Едва мои руки освободились от тяжелых оков, я невольно потерла запястья, пытаясь унять боль в синеватых отметинах.