— Да, я не виноват.
— Кто же, по-твоему, виновен в том, что твой господин потерпел убытки?
— Тот, кто меня судит, — мой господин Теодоро. Да, я скажу всю правду. Пощады мне ждать не от кого, вы потерпевшие, вы обвинители, вы судьи да и виновны вы же. Вместо того, чтобы думать о деле, синьор Геодоро по пути встретил дочь русского купца и всю дорогу ухаживал за ней, оставив нас на волю божью.
На рынке он не заботился о выгодной покупке, а все ходил по пятам этой руссиянки. Зачем надо было спать на развилке дорог у Арталана? Из двадцати честных хороших слуг только девять вернулось домой, а другие оставили животы свои на той поляне.
— Что еще ты имеешь сказать?
— Больше ничего.
Андреоло склонился к уху Деметрио и тихо проговорил:
— Парень крепко стоит за себя. По-моему, его вина не заслуживает повешения. Жалко из-за пустой головы братца терять такого слугу. Поговори со стариком об этом.
— Я требую повешения Иорихо! — сказал Теодоро и стукнул кулаком по столу. — За трусость и за ложь — только петля!
— Не горячись, сынок. Сто палочных ударов, и он забудет, как бегать, когда господин в беде, — сказал старый хозяин. — Я думаю, трибунал согласится со мною.
Андреоло встал и огласил приговор. Он был очень короток:
— От имени свободных граждан Генуи достопочтенный господин Андреоло ди Гуаско, заседая в трибунале у врат церкви святой Анастасии в Скути, за оставление господина своего в беде приговорил слугу Иорихо к ста палочным ударам на площади. Исполнить после суда сразу же. Теперь подведите Косьму по прозвищу Летка. В чем его вина?
— Косьма — мой раб. Я купил его в Кафе. Он россиянин и потому строптив. Он поднял руку на господина Деметрио.
— Ты, скот, посмел ударить господина?!
Кузьма Летка молчал. Он даже не глядел на судей, опустив глаза в землю.
— Скажи, как ты смел, как это случилось? — горячился Андреоло.
— Тебе же все ведомо, — по-русски сказал Кузьма.
— Он не знает языка. Я расскажу, — сказал Деметрио. — Три дня назад я вышел на виноградники и увидел, что одна из наших рабынь лежит под тенью дерева, а этот олух сидит рядом и льет ей на голову воду. «На виноградники ходят работать, а не лежать», — сказал я и велел женщине подняться. Она не выполнила это, и я ее наказал. В то время, когда я поднимал ленивку плеткой, этот негодяй ударил меня мотыгой. Если бы я не отскочил вовремя, удар пришелся бы мне по голове и один господь знает, что было бы. Но я отшатнулся, и удар пришелся по плечу.
— Тебе бы следовало убить его на месте, слюнтяй ты этакий! — в гневе крикнул Андреоло.
Старый Антонио оглядел могучую фигуру Летки с ног до головы, затем перевел взгляд на нежного и щуплого Деметрио и усмехнулся. Перехватив этот взгляд, Андреоло понял, почему не был убит на месте русский невольник.
— Найдите человека, который знает его язык, — приказал Андреоло слугам. — Я хочу хорошо допросить его.
Слуги бросились выполнять приказание, но остановились, услышав, как Кузьма внятно сказал по-итальянски:
— Не надо. Я не буду говорить. Скажу одно — жалко, что не убил. Если бы не убег, не жить ему.
И снова звучат слова приговора: «Именем свободных граждан Генуи… невольника Косьму Летку, поднявшего руку на синьора, повесить после суда и тут же».
Андреоло дал знак, и двое дюжих слуг схватили Кузьму за руки, повели к виселице. Парень оттолкнул конвой и спокойно взошел на повозку, стоявшую под виселицей. Палач надел ему на шею петлю. Кузьма поднял голову, бросил взгляд поверх гор и тихо сказал:
— А у нас в Твери, верно, половодье сейчас, — и, глянув в последний раз в сторону далекой родины, сделал шаг вперед…
Гречанка в ужасе закрыла руками лицо. Ее била дрожь, не помня себя, она рванулась к столу. «Только бы не смерть, только бы не смерть», — стучало в голове.
— Подними голову, Ялита. В чем вина этой женщины? — привычно произнес Андреоло.
— Это тебе лучше знать, — шепнул ему Теодоро и рассмеялся. Старый ди Гуаско, сурово взглянув на Теодоро, произнес:
— Моя служанка Ялита. Продалась мне на два года с работу. Сейчас она, кроме того, что не может работать, обесчестила себя и своего хозяина. Если все мои работницы и служанки будут рожать неизвестно от кого, кто же у меня будет работать? Вы слышите, мокрохвостые? — крикнул он толпе. — Кто будет ра-бо-тать?
— Ты можешь сказать, Ялита, от кого ты ждешь ребенка? — спросил Теодоро.
— Нет, — тихо ответила Ялита. — Не знаю, — еще тише добавила она, а в памяти возник вчерашний разговор. Как сейчас, слышит она слова синьора Андреоло: «Старик велел мне судить тебя. Если пикнешь, что дитя мое, — повешу».