Однако Бескуров считал эти подозрения неосновательными. Он был у Прохорова в Ельниках, небольшой, но многолюдной деревне, затерявшейся в лесу. Народ там и вправду показался Антону особенным — лесовики, охотники, расчетливые хозяева, крепко связанные родством и давней обособленностью от окружающей жизни. Когда-то, до объединения, в Ельниках был свой колхоз, а руководил им тот же Яков Игнатьевич Прохоров. Так и оказалось, что сейчас в третьей бригаде всего было понемногу: немного зерновых, немного пастбищ и лугов, своя маленькая молочная ферма, небольшой свинарник. Однако все выглядело добротно, всюду чувствовался порядок. Яков Игнатьевич, польщенный похвалой председателя, охотно показывал свое хозяйство, рассказывал, как у него ведется дело. Но под конец Бескуров заметил:
— Непонятно, Яков Игнатьевич, как это ты, хороший хозяин, обходишься одним допотопным овином? Где будешь сушить хлеб для государства? У тебя же колхозники новые дома строят, а ты сушилки настоящей не можешь соорудить.
— Верно, упущение с моей стороны, — склоняя желтовато-коричневую лысину, сказал Прохоров. — Исправим, не беспокойтесь.
— В случае чего — вези хлеб к Овчинникову, у него сушилка типовая, не чета твоему шалашу.
— Что ж, можно и привезть, ежели запарка выйдет, — неохотно согласился бригадир. — Там видно будет…
На обратном пути Антон много размышлял о Прохорове, сопоставлял некоторые факты и свои первые впечатления. Именно тогда, в дороге, ему странным показалось, что в добротном и чистом прохоровском свинарнике свиньи дают меньший приплод, чем на центральной ферме. Да и надои молока в третьей бригаде невелики, хотя скот выглядит куда упитаннее, чем у Овчинникова. Возможно, кое в чем Прохоров фальшивит, хорошее выставляет напоказ, а плохое искусно прячет, но, в конце концов, разве это свойственно одному Прохорову? Уж если говорить откровенно, у Овчинникова недостатков куда больше, однако же и того и другого не заменишь сразу и не сделаешь их идеальными. В Овчинникове Бескурову нравилось главное — горячая заинтересованность в общем деле, а остальное со временем приложится. Сколько ни задумывался Антон о путях подъема колхоза, он неизменно приходил к выводу: главное — преодолеть в людях равнодушие. Оно, это равнодушие, у многих родилось не сейчас и не на пустом месте. Трудности военных лет, убыль работников, плохое руководство, а подчас и прямое разгильдяйство отдельных председателей — вот отчего пошатнулось хозяйство артели. Теперь, конечно, другие времена. Партия и государство столько сделали для колхозников, такую предоставили им инициативу и права, что Бескуров был уверен: движение вперед обеспечено, оно неизбежно. Он мог бы назвать много колхозов, которые когда-то находились в худшем положении, а теперь слывут богатейшими. И каждый из них пришел к успеху своим путем…
Да, своим путем… Как-то на заседании правления Звонков, рассказывая о том, что ему удалось добыть в разных городских организациях, развивал блестящие перспективы: дескать, за год мы построим новый скотный двор, зерносклад, крытый ток, здание колхозной конторы… Где взять средства? Помилуйте, от продажи одного леса мы можем иметь десятки тысяч, а лесу нам не занимать, еще и потомкам останется, наконец, на строительство государство дает ссуду — пожалуйста, бери сколько хочешь; есть и другие источники… Он обещал быструю победу, но Бескуров знал: легких побед не бывает. Можно, конечно, продать часть леса, но это временный выход. Можно взять и ссуду, но чем потом расплачиваться, если животноводство и полеводство по-прежнему будут давать мизерные доходы? Нет, не с того конца начал Звонков. И трудностей впереди много, неужели он не видит их? Или не хочет видеть? Трудностью были для Бескурова и благообразный Прохоров, и честный работяга Овчинников, и злостный лодырь и «шабашник» Петька Саватеев, и сам Звонков… Трудностью была и его, Бескурова, тоска по жене, по теплому, душевному участию, которое прибавило бы ему сил…
VIII
Пришел из сельсовета почтальон и принес Бескурову телефонограмму: завтра к 9 часам явиться в зал заседаний райисполкома на совещание.
«Какой завтра день? — начал припоминать Антон. — Пятница? Ну, да все равно, у Зои выходной понедельник. Что бы такое ей привезти? — И тут же рассмеялся про себя: — Что можно привезти из деревни? Разве букет полевых цветов? Несолидно и неоригинально. Пожалуй, я пойду сегодня, хоть вечер побуду дома».