— Ну, так куда же мы их направим, Клавдия Васильевна? — спросил Бескуров. — Лен теребить?
— Неужели у вас и льнотеребилок нет? — спросила Люба, слыхавшая от девчат, что при тереблении очень портятся руки.
— Пока нет, да у нас и льна-то немного, — улыбнулся Бескуров и этим окончательно рассеял опасения Любы. — Посеем больше — и льнотеребилка будет. Она сейчас у соседей работает.
— Нет, на лен не стоит, Антон Иванович, — сказала Клава. — Как установили поощрительную оплату льноводам, так с тех пор они и на поле никого не подпускают. Дайте лучше шефов мне на силосование. Трактор и силосорезка на ходу, а людей нет. Мы бы сегодня обе ямы в первой бригаде засилосовали.
— Правильно, — одобрил Бескуров. — Эта работа веселая. Давайте, действуйте. А потом мы с вами, Люба, поговорим.
Люба испуганно взглянула на него и сейчас же вышла. Клава осторожно спросила:
— Оказывается, вы знакомы?
— Так, случайно… Она была как-то на вечеринке у жены. Я даже не знаю толком, что она за человек, но любопытно бы с ней поговорить.
— Люба, Люба, — повторила Клава в раздумье. — И с того же завода. А вдруг?..
— О чем вы, Клавдия Васильевна? — поинтересовался Бескуров.
— Гадаю на кофейной гуще, — рассмеялась она. — Ну, я пошла, Антон Иванович.
— Минутку… — Он чуть не схватил Клаву за руку, но вовремя удержался. Их взгляды встретились. Бескуров тихо сказал:
— Какая вы необычная… в этом ситцевом платьице. Вообще, вы каждый день другая, просто удивительно.
— Мне надо идти, Антон Иванович, — так же тихо, словно она произносила что-то недозволенное, сказала Клава.
— Да, да, идите, — все-таки дотронувшись до ее руки, рассеянно проговорил Бескуров…
XX
Любу интересовало все… Кем Клава здесь работает? Ах, зоотехником! Это все равно как ветеринар, да? И сколько же лет она училась на зоотехника? Четыре года! И после этого очутиться в деревне. Просто невероятно…
Клава отвечала на ее вопросы так, словно она была экскурсоводом, а Люба — несмышленым экскурсантом. Впрочем, Люба ей нравилась. Очень непосредственная, любознательная и красивая девушка. То, что она не знала деревню и, по-видимому, свысока смотрела на все деревенское, Клаву искренне забавляло. Уж если говорить прямо, она и сама еще чувствовала себя здесь новичком, временами ее сильно тянуло в город, в привычную, знакомую обстановку, в которой она прожила столько лет. Но это, конечно, совсем не то, что ощущала Люба. Она ведь приехала сюда всего на два-три дня и хотела побольше набраться новых впечатлений, чтобы было о чем рассказать там, в городе, своим друзьям.
Люба заговорила о заводе, и Клава опять подумала: «А вдруг это она? И Володя как раз поставлен на силосование. Через пять минут они встретятся. А Лена ничего не знает. Ну и хорошо, что не знает. Так лучше…»
Девушки перелезли через изгородь, миновали приземистый, сейчас пустой, с распахнутыми настежь дверями, скотный двор и вышли на просторную лужайку, посреди которой стоял трактор, а рядом возвышался раструб силосорезки. Возле трактора суетились ребятишки. Один из пацанов залез на сиденье тракториста и гордо держался за руль. Второй нетерпеливо прыгал на одной ноге внизу, дожидаясь своей очереди.
Появление девушек ничуть не смутило ребят. Они хором закричали, что им разрешил поиграть дядя Володя. На вопрос Клавы, где же он, мальчишка за рулем сложил ладошки рупором и звонко позвал:
— Дядя Володя-а-а! Силосовать пришли!
«Ой, это, наверно, Володька и есть, — подумала Люба. — Вот так «дядя».
Ей стало смешно, и она задорно перемигнулась с подругами. Те сразу догадались, в чем дело, и стали оглядываться по сторонам, не зная, откуда должен появиться Володя.
А он, лежа в траве под одинокой черемухой, еще издали заметил заводских девчат и скорее почувствовал, чем узнал, что вон та, рядом с зоотехником, Люба собственной персоной — и сердце его застучало, словно мотор на больших оборотах. Все было бы ничего, если бы не этот проклятый скандал с Мишкой Чирковым. Он просто хотел подшутить, думал, Мишка быстро смекнет насчет магнето, а получилось черт знает что… А он-то писал Любе, что водит мощный ДТ, скоро, как знающего человека, его поставят бригадиром. И вот она увидела старый, с многочисленными вмятинами, трактор, к тому же поставленный на прикол, как облезлая кляча, только на то и годная, что крутить эту паршивую силосорезку. Подобного унижения Володя не испытывал за всю свою жизнь.
— Дядя Володя-а-а! — надрывался парнишка.
А Володя лежал, укрывшись за ствол черемухи, и со злостью думал о Лене, выставившей его на посмешище всем, кому не лень посмеяться, в том числе и Мишке Чиркову. Конечно, Любе наверняка уже рассказали всю эту историю. Ну и черт с ними, пускай силосуют, как хотят, он им не мальчик. И кто это умудрился послать шефов именно сюда? Как будто не нашлось бы для них другого дела…