Да, Лысов будет прав, если даст председателю взбучку за отдельные промахи и недоделки, но, черт возьми, неужели все этим и кончится?
Бескуров пришел в контору усталый и несколько подавленный тем, что ему пришлось увидеть и узнать в третьей бригаде. Федор Семенович по-прежнему занимал председательское место, поэтому Антон взял у стенки свободный стул и присел поодаль, как посетитель. Он был без кепки, в белой, с закатанными рука вами, запыленной рубашке с потемневшим от пота воротом. Лицо, как всегда, было выбрито досиня, лишь ямка на подбородке темнела, запорошенная дорожной пылью. Голубые глаза смотрели из-под сдвинутых русых бровей устало и серьезно.
— Ну-с, товарищ Бескуров, как дела? — начал Федор Семенович, открывая блокнот и подчеркивая некоторые цифры карандашом.
— Какие именно? Дел, сами знаете, много, — улыбнулся Антон.
— Могу уточнить, если вы сами не в состоянии выделить главное, — сказал Лысов, желая сразу перейти на официальный тон. — Например, почему вы медлите с севом озимых и тем самым тянете район назад? Позвольте, позвольте, я назову цифры…
— Я их знаю, — ответил Бескуров спокойно. — Никого тянуть назад мы не собираемся, это не в наших интересах. Верно, сроки уходят, но еще не ушли. До пятого сентября сев закончим, задержка получилась из-за поломки трактора. Завтра он будет на ходу.
— Не правда ли, все очень просто по-вашему: подвела техника, а мы-де тут не при чем? — задетый его спокойствием и уверенностью, съязвил Федор Семенович.
— Да, техника частенько нас подводит, потому что распоряжаемся-то ею не мы. Я предлагал бригадиру тракторной бригады пахать участок у Кривой березы, а он говорит: мои ребята там работать не будут, невыгодно… Поехали к Починку и поломались. Но я не оправдываюсь. Нам недостает еще организованности и оперативности, а это такая штука, которую враз не приобретешь.
Федор Семенович захлопнул блокнот и откинулся на спинку стула. Он был явно возмущен. Подумать только, Бескуров не хочет оправдываться! Он даже не прочь пофилософствовать, словно разговаривает с каким-нибудь репортером. Да и то так рассуждать может лишь руководитель передового колхоза, имеющий за плечами многолетний почет и заслуги. А он-то что о себе воображает?
— Интересно, чем вы объясните тот факт, что колхоз хуже всех в зоне ведет сдачу хлеба? Тоже неорганизованностью? В таком случае разрешите напомнить вам, товарищ Бескуров, что райком затем и рекомендовал вас сюда, чтобы покончить с отставанием и неорганизованностью. И вы даже заверяли бюро, что справитесь с этим, не так ли?
Бескуров провел загорелой ладонью по волосам. Все, что он передумал и пережил за эти трудные дни, вспомнилось ему разом, и оттого, что эти переживания никому не интересны и не нужны, на душе стало горько и пусто. Предстоял никчемный разговор, с которым необходимо было поскорей покончить и отдохнуть, а потом подумать о том, что делать дальше.
— А вы бы хотели, товарищ Лысов, чтобы я за два месяца все вверх дном перевернул? Такого заверения я не давал и не мог дать. Можно подумать, что вы сроду не бывали в «Восходе» и не знаете, какие порядки существовали здесь годами. Но если вы обладаете секретом, как за короткий срок изменить эти порядки, сделать их идеальными, — я с благодарностью воспользуюсь вашими советами.