— Но какие же это действия? В чем вас обвиняют, Антон Иванович? — с недоумением и тревогой, которую она не могла да и не хотела скрывать, спрашивала Клава.
Бескуров, по возможности смягчая слова и выражения, передал ей содержание своего разговора с Лысовым. Сначала он описал внешность самого Лысова, упомянул о прежних встречах с ним и только потом перешел к беседе в конторе — все для того, чтобы продлить свое пребывание в этой уютной, окутанной полумраком комнатке, еще и еще смотреть в глаза сидевшей напротив девушки, без конца повторять ее имя и слушать ее то удивленные, то возмущенные или одобрительные восклицания и реплики. Бескурова несказанно радовало, что Клава приняла его огорчения близко к сердцу, что она понимает его с полуслова и уже не отводит взгляда, когда он ласково и благодарно смотрел на нее. Ему даже совестно стало от мысли, что он перекладывает на ее девичьи плечи часть собственной душевной тяжести, зато насколько ближе и роднее показалась она Антону, когда воскликнула:
— Я пойду и расскажу Лысову все сама! Это ложь! Тот, кто писал в райком, двуличный и низкий человек. Почему же он не выступил открыто?
— Возможно, он еще выступит, — успокоил ее Бескуров. — А с Лысовым говорить бесполезно. Представьте себе, что кто-нибудь видел, как я зашел к вам. Ну и пожалуйста: сразу подумают, что я подговорил вас.
— Да, верно, — рассмеялась она и вдруг тряхнула головой так, что волосы опять рассыпались и почти закрыли все лицо. — Ну и пусть думают, а я все равно завтра поговорю с Лысовым.
— Не стоит, Клава. — Он протянул руку, взял ее за согнутый локоть. Она сразу встала, но Антон, тоже поднявшись, не отпустил ее руки. Так они несколько секунд стояли друг против друга, словно прислушиваясь к биению своих сердец, потом он притянул ее к себе и прижался щекой к ее теплым, мягким волосам.
— Не надо, Антон Иванович, — чуть слышно проговорила она и отошла за столик, на котором едва, добирая последний керосин, горела лампа.
Антон неловко опустился на стул. Что бы ни случилось с ним дальше — сейчас он был счастлив.
— А знаете, Антон Иванович, — стараясь сгладить наступившую неловкость, заговорила после паузы Клава, — ребят вы угостили водкой, по-моему, зря. Во-первых, лишние разговоры, а во-вторых, зачем их вообще было угощать?
— Да, я тогда об этом не подумал, — согласился Антон. — Но видели бы вы, как они работали! Сперва-то они было совсем раскисли, ну, я и говорю: «На фронте никто из вас не был? Такие ли там дожди хлестали, однако мы и окопы рыли, и в атаку шли, никто не хныкал. А комсомольцы на целине? Они ведь на голом месте совхозы создавали, всякого пришлось хлебнуть, а все-таки целину освоили. Неужели мы одни такие слабаки?..» Ну и пошло дело. А потом, когда кончили, захотелось мне с ними поближе познакомиться, кое-что им рассказать. А какой же душевный разговор может быть между мужчинами без рюмки? Тем более, что на нас сухой нитки не было. Ну, выпили, потолковали и расстались друзьями. Я теперь за этих ребят где угодно поручусь — не подведут, — с гордостью сказал Антон и усмехнулся: — А тут вон что получилось. Целая история…
Он, сморщив высокий с залысинами лоб, опять развел руками. Клаве снова стало легко и просто с ним, словно она знала его давно и заранее могла сказать, как он поступит в том или ином случае.
— Да, неприятная история, и вам за нее придется отвечать, — с шутливой строгостью сказала она.
— Ладно, отвечу, а ребята все-таки хорошие, — в тон ей ответил Антон. Он понял, что она не сердится на него и тоже повеселел. Он как-то уж привык к ее серьезному, грустно задумчивому взгляду, а теперь Клава опять была другой: глаза ее лукаво посмеивались, да и вся она в этом домашнем штапельном халатике, с распущенными светлыми волосами казалась Антону совсем новой, незнакомо далекой и близкой одновременно.
— Завтра воскресенье и завтра собрание. Значит, вы не пойдете завтра в город? — спросила Клава.
— Нет, — покачал головой Бескуров. — Собственно, мне там нечего делать. Я отправлюсь туда только по вызову. А вы обязательно идите, навестите семью. Вы так и не были дома ни разу?
— Была, — опустив глаза, ответила Клава. — Как вы советовали, помните: вечером туда, утром обратно.