— Правильно! — одобрительно отозвался Атаманов.
Лысов сидел внешне невозмутимый, изредка кривя губы и что-то записывая в блокнот, но прежней решительности в лице уже не было.
Потом говорил Василий Фомич. Он заявил, что Бескуров с душой взялся за дело и ведет правильную линию, следовательно, его надо не шельмовать, а помочь и предупредить от возможных ошибок в дальнейшем.
— Сбить человека с панталыку легко, а вот влезть ему в душу, понять, чем он живет и ради чего живет, — это потруднее. Этого-то как раз и не хватает товарищу Лысову, — сказал в заключение Лобанцев.
— Да и многим из нас, — серьезно заметил Ступаков.
— Беда даже не в том, что не хватает, — сказал Дмитрий Егорович Атаманов, — а в том, что приобретать это умение иные не хотят. Заучили разные слова и цитаты и думают, будто они поняли линию партии. Партия требует от нас не только ума, но и сердца. С цитатой, брат, в душу человека не влезешь.
Обсуждение затянулось, но Комаров не только никого не останавливал, но даже и на часы перестал смотреть. Он внимательно выслушивал каждого, вопросов не задавал, однако взглядом подбадривал тех, кто почему-либо тушевался и спешил поскорее «закруглиться». Так было со Ступаковым, который заявил, что он с самого начала усомнился в «преступности» Бескурова и хотел даже послать в колхоз инструктора, чтобы уточнить некоторые факты. Не послал потому, что опасался противодействия Федора Семеновича…
Когда все желающие выступили, Комаров сказал:
— Как видим, товарищи, персональное дело Бескурова — надуманное дело, хотя на первый взгляд в нем имеются факты, явно показывающие против Бескурова. Оно поучительно, прежде всего, в том смысле, что наглядно показывает, в чем основная причина наших недостатков в работе с колхозными кадрами. Это — формализм, увлечение второстепенными мелочами (среди мелочей есть и такие), неумение, а иногда и нежелание видеть главное — живого человека, будь это председатель, бригадир или рядовой колхозник. Всем, конечно, известна истина, что успех любого дела решают люди, но всегда ли мы любознательны и внимательны к ним? Далеко не всегда. Отсюда и ошибки. Нельзя даже к заядлому тунеядцу подходить с предубеждением, потому что в нем могут, при определенных условиях, обнаружиться новые качества. К сожалению, товарищ Лысов поехал в «Восход» с явным предубеждением против Бескурова, при этом проявил черствость и странную пристрастность в проверке фактов. Он апеллировал здесь к прокурору. К счастью, прокурор у нас — не бездушный буквоед и формалист, хотя Бескурову, должен его предупредить, придется побеседовать с ним. Это пойдет только на пользу общему делу. Считаю, что Бескуров правильно понимает стоящую перед ним задачу по подъему артельной экономики и добьется успеха. А мы ему поможем. Предлагаю выговор, объявленный первичной организацией, отменить. Есть другие предложения?
Других предложений не было. Лысов, стиснув зубы и опустив голову, молчал. Он один голосовал против отмены.
Выходя из кабинета, Василий Фомич толкнул Сухорукова локтем в бок и негромко сказал:
— Понял? А ты боялся. По всему видать, Лысову на партконференции туго придется.
— Ясное дело, — коротко кивнул довольный Иван Иванович.
XXX
Осень, пугнувшая людей в начале сентября дождями и ненастьем, к концу месяца утихомирилась, снова хорошо припекало солнце, пообсохли дороги, только вечера наступали рано, да голые, словно осиротевшие деревья, не шумевшие теперь даже под сильным ветром, напоминали о том, что хмурая осень вернется и установится надолго.
Но пока об этом не хотелось да и некогда было думать. Для Лены эти осенние погожие дни стали словно второй весной в этом году, и она наслаждалась ими со свойственной ей безудержной горячностью. Но даже если бы день и ночь хлестали пронизывающие дожди, дул ветер и дороги расползались бы в грязи, все равно настроение у Лены было бы праздничным, потому что она любила и была любима. Прошло всего два дня с того незабываемого часа, когда Володя впервые после ссоры заговорил с ней и признался, что любит ее, и вот Лена нетерпеливо расхаживает по заветной тропке вдоль обрыва, смотрит то в сторону деревни, то на проселок, пересекающий Согринский луг, и сердце у нее до краев полно счастьем — за себя и за Клаву, которая приезжает сегодня из города вместе с сыном и матерью. Лена для того и пришла на обрыв, чтобы первой увидеть машину и встретить подругу. Конечно, она пришла еще и потому, что сюда же придет и Володя, убежавший переодеться после смены. Лена ничего не сказала про Володю матери и поэтому им пока неудобно встречаться дома. Но она скоро скажет и уж тогда, как бы ни посмотрела мать на Володю, Лена приведет его в дом. О, теперь ей не страшны никакие препятствия!