Володя, как всегда, появляется неожиданно, обнимает ее сзади, и она молча, чуть прикрыв глаза, запрокидывает голову и подставляет ему губы.
— Ну, как, не видно еще? — кивает он в низину.
— Пока нет. Но уже третий час, а машина ушла за ними с утра. Скоро появятся. Давай сядем.
Они выбирают укромное место на спуске, прикрытое сверху голыми редкими кустиками. Солнце уже ушло за Двину, оно почти не греет, но им тепло, Лена даже распахнула теплый жакет и обняла Володю, чтобы он мог ощутить, как радостно и покойно бьется ее сердце.
— А признайся, Володя, ты из-за меня хотел в другой колхоз уйти? — между поцелуями спрашивает Лена, потому что ей хочется еще и еще раз слышать из его уст хотя бы косвенные признания в любви.
— Понятно, из-за тебя, — бормочет Володя, которому все еще стыдно за старое. — А тут еще нового трактора не давали. Такая была обида, что все бы бросил.
— Ну и чудак, — ласково смеется она. — Ведь сам же во всем виноват, на кого же было обижаться?
— Теперь-то я вижу, что сам, а тогда не до этого было. Если хочешь знать, это ты меня к Любке толкнула, а иначе я бы и говорить с ней не стал.
— А если б она позвала тебя, ты уехал бы, да? — ревниво спросила Лена.
— Она не звала, да я и сам понял, что уехать отсюда не смог бы… Знаешь, Ленуська, вчера я читал в газете статью, и там говорится, что некоторые колхозы на юге сами приобретают тракторы и ими распоряжаются. Вот это было бы здорово. А то хозяев над нами, трактористами, много, а толку иногда мало. Бригадир нам одно приказывает, председатель — другое, а мы смекаем: где бы побольше мягких гектаров нахватать. Не по-хозяйски получается. А машины станут колхозными — и мы с тобой колхозниками будем, куда ж тогда уезжать? Хочешь, не хочешь, а придется мне у вас застрять, — с деланным недовольством, сказал Володя, заранее угадывая, что ответит Лена.
— Никто тебя неволить не будет, хоть сейчас сматывайся. Ежели у колхоза появятся свои машины, ему плохих трактористов невыгодно держать, — съязвила она.
— Верно, плохих невыгодно, а меня Бескуров с лапочками возьмет, — добродушно сказал он. — Я и тебя водить трактор научу, хочешь?
— Правда, научишь? — просияла Лена. — Ой, как хорошо было бы. На работу вместе, с работы вместе. Ну, как муж и жена, понимаешь?
— Ну, а если ты неспособная и целый год не научишься, так и будем год ждать? Мне это не подходит, — категорически заявил Володя, притворно хмурясь.
— Чудачок ты мой, — обвив обеими руками его шею, зашептала она, — я скоро все, все маме скажу. Может, даже сегодня.
— Боюсь я что-то твоей мамаши, неизвестно, как она на это дело посмотрит.
— Очень даже хорошо посмотрит. Она только с виду строгая, а так она добрая, уж я-то знаю. Да ты ведь не с мамой будешь жить, а со мной, понял? Я за тобой хоть куда кинусь.
Они опять горячо поцеловались. Потом Лена озабоченно сказала:
— Приедет Клавдия Васильевна — надо ей помочь, ну, там вещи выгрузить и вообще устроиться. Может, Антон Иванович сперва постесняется прийти, а ей одной не справиться.
— Какой может быть разговор! Конечно, поможем. А что, — понизив голос, спросил Володя, — он в самом деле разошелся с женой?
— Она сама от него ушла. Клава рассказывала, что Антон Иванович был недавно у жены, ну, и она, значит, сама ему призналась, что сошлась с другим. Видишь ли, ей в деревню ни за что не хочется, как будто здесь и не люди живут. А по мне — где бы ни жить, лишь бы с любимым, верно?
— Так я же вчера это говорил, помнишь?
Они снова поцеловались, позабыв в эту минуту обо всем, даже о Клаве, которую они ждали…
Машина пришла уже в сумерки. Бескуров тотчас узнал об этом, так как весь день пребывал в напряженном ожидании, почти не занимался делами и несколько раз выходил из конторы поглядеть на дорогу. То он думал, что Клава раздумала ехать, то опасался, не случилось ли чего с машиной, ибо все сроки ее возвращения уже прошли. Но когда Лена, будто бы мимоходом заглянув в контору, сообщила, что Клава приехала, Антон ничем не выдал своего волнения. Он сказал, что очень рад и попозже зайдет узнать, как Клавдия Васильевна устроилась. Не мог же он сломя голову бежать вслед за возбужденно радостной Леной (он-то знал, чем вызвана эта радость) и обнимать Клаву на глазах посторонних людей. Слишком необычным и прямо-таки непонятным показалось бы это людям, хотя сам он считал вполне естественным и даже необходимым встретить Клаву как ее муж. Да, он имел на это право, поскольку Зоя отказалась от него. А с другой стороны, он мог теперь и не спешить, чтобы не вызвать лишних кривотолков — все равно Клава любит его, и он женится на ней, как бы потом ни судили его поступок так называемые «добропорядочные», а на самом деле черствые, с ханжеским душком, люди.