Девочка … гондон в бадейке!
В квартиру, старательно вытирая ноги, входит Галина с тоскливо дребезжащим, пустым мусорным ведром. Довольная, она тщательно вытирает тапочки о половик и вешает ключик на крючок. Она может принести из подвала уголь, банку с огурцами или детские санки, на которых так удобно возить из прачечной постельное белье, но самое главное, что подмышкой она приносит найденное сокровище — вытащенный из бака с макулатурой женский журнал, уже сильно кем-то зачитанный.
Галина. Какой бадейке? Что еще за слова такие?
Девочка. Ты так возмущаешься, как будто села на грязное сиденье в пассажирском Неэкспрессе и залетела мной.
Галина крутится вокруг своего царства: плиты, под потолок заставленной фестивалем разных закопченных и заклёпанных кастрюлек, вырванных из календарей рецептов, рекламных буклетов из Teско, бережно сохраненных флаеров с рекламой языковых курсов и консервных этикеток, гор тщательно вымытых стаканчиков из-под йогурта. Вслед за ней продвигается, жадно вглядываясь через плечо и слюнявясь, Маленькая металлическая девочка, пытаясь дотянуться до сахарницы. Галина бьет ее по грязным лапам.
Галина. Ты обедала?
Девочка. Обедала? А что на обед?
Галина. Сухие какашки с уксусом.
Девочка (поднимая крышку одной из кастрюль). Сухие какашки, мои любимые. A что это так жутко воняет?
Галина (вырывая у нее кастрюлю и категорическим жестом закрывая холодильник). Не трогай, я себе на ужин подогрею.
Старушка. Пока в Варшаву не пришли немцы. Я с одной сумочкой, в платье в розочки…
Девочка. Немцы, немцы, я что-то слышала о каких-то немцах… О, Господи, знаю — это те, которые по-тирольски поют!
Старушка. Я с одной сумочкой, в платье в розочки…
Девочка. В гнилые, наверное… То есть в засохшие!
Старушка. …возвращалась с Вислы, так жарко было, глаза у меня еще больше поголубели от того, что я смотрела на сонную, холодную, мыльную, чистую…
Девочка …грязную, теплую, зеленую, пенистую, ядовитую гладь этой говнотечки…
Старушка …как вдруг…
Девочка. Как вдруг ба-бах.
Старушка. Что?
Девочка. Ты увидела дым, пламя, огонь?
Старушка. Что я увидела?
Девочка. Ну, как горел?
Старушка. Что горело?
Девочка. Велосипед.
Старушка. Какой велосипед?
Девочка. Ну, не знаю. Ужасно воняло паленым велосипедом, я эту характерную вонь не перепутаю ни с чем.
Старушка. Нет, я не видела.
Девочка. А я видела.
Галина, не обращая внимания на семейные дрязги и постучав немного для воодушевления крышками от кастрюль, рукой смахивает со стола невидимые крошки, вытирает свитером руки, вздыхает, подняв глаза к небу, и принимается за чтение недавно приобретенного журнала.
Девочка. Что там у тебя, мам? Новая реклама?
Галина. Журнал. «НЕ ДЛЯ ТЕБЯ». Нашла в баке с макулатурой. Бесплатно, и я сказала: aй, ладно, куплю, могу себе позволить.
Девочка. Не такой уж даже и плохой.
Галина. С апреля прошлого года. Как раз не для меня.
Девочка. Мам, даже кроссворд уже разгадан.
Галина. Не надо разгадывать, сразу ключевая фраза: «Тет-а-тет весной».
Девочка. Покажи, ма. Тет-а-тет весной… Стой… Весенние обнимучки у речки-вонючки?
Галина. Бабушка, ты уже не обедала?
Девочка. Бабушка, ты не обедала уже?
Старушка. А что было на обед?
Девочка. Лечо. Разные там фляпсы с перцем и спермой венгерских пришельцев. Еще посмотри: суп недели, суп месяца, экономию расходов, Вторую мировую войну, голод.
Старушка. Нет, нет, тогда не ела.
Девочка. Бабушка не ела.
Галина. Почему?
Девочка. А я знаю? Худеет, наверное, я тоже худею.
Галина. Бабушка, ты сегодня никуда уже не выходила?
Девочка. Я, я, я! Я никуда сегодня с ней не выходила.
Галина. Вот и хорошо, значит, мне не нужно никуда с ней не выходить, чего бы я и так не сделала, потому что сегодня я с работы приду не раньше одиннадцати.
Девочка. Целый день бабуля сидит в доме без лифта, не с кем словом перемолвиться, а я прихожу из школы и до вечера перед теликом сижу, откуда у меня время эту старую каргу куда-то возить! Резво трепыхались на ветру мои косички, когда мы не гуляли по осеннему парку, она рассказывала мне свои роскошные истории, как она поехала в этот концентрационный лагерь. Мне кажется, она слегонца подтибрила сюжет у «Четырех танкистов и собаки» и сериала «Алло, алло», ну и пусть. Сейчас же постмодернизм.