…По-прежнему низовая метель. По-прежнему поверхность видна лишь на несколько метров. По-прежнему жесткие, как каменья, ребристые заструги, выматывающие душу. Давление воздуха 530 миллиметров, температура воздуха минус 18 градусов, а ветер юго-восточный — 13–15 метров в секунду.
Перевалили за третью сотню километров. Скоро Пионерская. Если бы не заструги, мы дошли бы до нее за несколько часов.
Станция держит с нами непрерывную связь. В балке установлен радиокомпас, и радист Пионерской каждый час «дает нажатие», уточняя курс.
А природа, как назло, бдительно охраняет все подступы к нашей цели. В довершение к метели идем в каком-то молочно-белом тумане. Значит, правду говорил А. М. Гусев, что Пионерская расположена на уровне облаков среднего яруса. Вот мы наглядно видим, как ползут они с нами по поверхности купола. Идем вслепую.
Радист через окошечко передал записку: «Товарищи просят не раздавить их. Основные сооружения под снегом. Смотрите внимательнее вперед. До Пионерской осталось 1–2 километра».
Штурман сообщает: «Радиокомпас работает отлично. Идем точным курсом».
А вокруг густая молочная пелена. Всматриваемся вперед до боли в глазах, но ничего не видно.
С Пионерской радировали, что они каждые пять минут выпускают красные ракеты; просят нас делать то же самое.
— Есть! — кричит из рубки Коля Мосалов. — Они сообщают, что видят наши ракеты и слышат шум моторов. Навстречу нам вышли двое!
Герман Голубев залез на крышу балка. Я высунулся в люк. В лицо хлещут ядра твердого снега. Не разберешь — где снег, где небо, где воздух. Перед самыми гусеницами из белой пелены появился темный силуэт, за ним второй. Кулешов резко затормозил. На крылья тягача вскарабкались две фигуры. Это механик-тракторист Н. И. Коноплев и аэролог С. Е. Зотов. На голове у них легкие шерстяные береты, лица загорелые, обветренные. От всей души жмем их руки.
— А вам не холодно в такой легкой одежде? — спрашиваю я.
— Так ведь у нас же лето!
Через несколько минут мы увидели радиомачту, бочки, трактор, метеобудки, и нас встретили начальник станции Н. П. Русин и радист М. К. Ушаков.
Прибыли мы на Пионерскую в 1 час 30 минут по местному времени 7 января. Поставили на указанное место машины и пошли в помещение. Дом находится под снегом, вход в него не через дверь, а через лаз в крыше. В небольшом балке, занятом наполовину двухэтажными нарами, становится тесно. Справа от входа в углу размещено сложное хозяйство радиостанции. Русин объясняет: здесь спальня, здесь почта-телеграф, а здесь обсерватория. Он указывает на стенки, где стоят на полочках приборы и приколоты вспомогательные таблицы.
— Тесновато, но уживаемся и работаем!
— Ваш заказ выполнен, — говорит радист. — Воды натаяли и нагрели, думаю, что будете довольны…
Дело в том, что вчера жители Пионерской запросили по радио, каким угощением нас встретить.
Мы ответили: «Горячей водой, и побольше».
Русин провел меня через тамбур в следующее небольшое помещение — в кухню и кают-компанию. Здесь на газовой плите кипят две большие кастрюли, в одном углу умывальник, а в другом маленький обеденный стол. Мы все основательно вымылись и побрились. Начались расспросы, разговоры. А после обеда я объявил: «Выспаться вволю, затем заправить машины, разгрузить сани и в обратный путь — в Мирный!»
Русин познакомил меня с научной работой станции, которую выполняют четыре сотрудника. Они регулярно проводят срочные метеорологические наблюдения и передают их по радио в Мирный для синоптической карты, а в дни полетов в глубину континента наблюдения учащаются и передаются ежечасно.
Один раз в сутки обязательно выпускается радиозонд или шар-пилот для изучения строения слоев атмосферы.
Ежедневно проходят снегомерные съемки в районе станции, что позволяет следить за накоплением снега.
Не менее интересны наблюдения над поверхностью снега и в его толще, в скважине глубиной до 16 метров, с целью выяснить температурный режим снежной толщи и изучить вопросы теплообмена между толщей снега и воздухом.