Чиун откинулся на спинку тикового трона, и глаза его засияли счастливым огнем.
– Вот так, Римо, – тихо сказал он.
– Я знаю твою легенду, – ответил Римо. – Ты мне ее много раз рассказывал. Но что-то я в нее не верю.
– А ты помнишь тот день, когда ты умер?
– Да. Меня привязали к электрическому стулу. Но он не сработал.
Чиун покачал головой.
– Это была притворная смерть. Я не об этом. Я говорю о том времени, когда мы только начали тренировки. В тебя выстрелил какой-то жалкий трус. Ты еще не принадлежал к Синанджу, и он победил.
– Помню. И ты каким-то образом вернул меня к жизни, – сказал Римо.
– Я был готов дать тебе умереть. Я вернул тебя к жизни только потому, что твое мертвое тело слилось со Вселенной. Ты, как никто со времен Вана, принял Синанджу сердцем. Я не мог позволить тебе умереть, пусть даже ты белый и неблагодарный!
– И тогда ты решил, что я и есть живое воплощение этой странной легенды?
– Да, но окончательно уверился в этом значительно позже. Это произошло в Китае. Помнишь Китай? Римо кивнул, не понимая, к чему клонит старик.
– Да. Одно из первых заданий. Мы должны были раскрыть заговор против установления дипломатических отношений между США и Китаем. Как давно это было!
– Ничтожный миг в масштабах истории, – сказал Чиун. – А помнишь, как вероломные китайцы отравили тебя?
– Да, я едва не умер.
– Этого яда хватило бы, чтобы умертвить десять – нет, двадцать человек. Но ты не умер. На краю гибели, окруженный убийцами, ты отрыгнул яд и был спасен. Вот когда я впервые по-настоящему понял, что ты – земное воплощение Шивы-Дестроера.
– Потому что меня вырвало?!
– О Шиве сложено немало сказаний, – невозмутимо продолжал Чиун, не обращая внимания на сарказм Римо. – Еще в доисторические времена индийские боги сражались с демонами. Индийские боги были могущественны, но еще более могущественны были их противники. И тогда боги позвали гигантского змея по прозванию Васуки и приказали ему сбить в масло целое море молока и приготовить амброзию, которая сделала бы богов еще всесильнее. Но подлый змей Васуки, наклонившись головой вниз, стал изрыгать в молочное море яд. И, видя это, боги поняли, что море отравлено и эта амброзия лишит их последних сил и приведет на край гибели.
И тогда – о чудо! – спустился к богам Шива, красноликий бог бури. А Шива был страшный бог. Трехликий. Шестирукий. И был он очень, очень могуч.
И увидев, как из пасти Васуки извергается яд, Шива встал под струю и принял в себя поток отравы. Так Шива пожертвовал собой во имя спасения мира.
Но он не умер, Римо. Его жена Парвати, видя, что супруг ее принес себя в жертву, бросилась к нему и, не давая Шиве проглотить яд, обмотала его шею шарфом и затянула так, что Шива выплюнул отраву.
– Значит, она задушила его, чтобы он не умер от яда, – уточнил Римо. – Ерунда какая-то.
– Шива не умер, – возразил Чиун. – Он исторгнул из себя яд, и Парвати ослабила шарф. Шива остался цел и невредим, если не считать шеи. – Чиун наклонился и двумя руками оттянул водолазку на шее Римо. – Его горло посинело. В точности как твое.
– Совпадение, – сказал Римо и резко встал.
– И ты будешь упорствовать в своем неверии даже перед лицом неопровержимых доказательств?
– У меня не шесть рук, – заметил Римо. – Следовательно, я не Шива.
– Если бы здесь оказались те, кого ты одолел в одиночку, они поклялись бы в один голос, что у тебя было не шесть рук, а шестью шесть.
В глазах Римо мелькнула тень сомнения. Наконец он произнес:
– Но лицо-то у меня все же одно!
– А ты забыл, сколько раз Император Смит менял твою внешность для своих тайных целей?
– Один раз – когда я вступил в организацию, и то для того, чтобы меня никто не мог узнать, – медленно ответил Римо, загибая пальцы. – Второй чтобы замести следы после нашего очередного задания. И в последний раз когда я заставил его вернуть мне мое старое лицо.
Римо с изумлением посмотрел на свои загнутые пальцы.
– Ну что? Три! – воскликнул Чиун, воздевая глаза к потолку. – Теперь ты видишь, что предания – это не просто прекрасные песнопения, призванные замаскировать правду, как краска на лице женщины.
– Если бы я был бог, я не вернулся бы на землю в облике ньюаркского полицейского, – сердито выпалил Римо. – Уж это-то точно.
– Но сейчас ты не ньюаркский полицейский. Ты – нечто большее! Не исключено, что скоро, очень скоро ты сделаешь еще один шаг к реализации своей подлинной судьбы.
– Это ничего не меняет.
– Вспомни, когда ты был ребенком, разве ты мог себя представить в роли полицейского? – не унимался Чиун. – Дети не в состоянии постичь неизбежность своего взросления. Они не могут видеть дальше своих сиюминутных желаний. И ты, Римо, во многом еще подобен ребенку. Но скоро тебе придется повзрослеть. – Мастер Синанджу склонил голову и грустно добавил: Даже скорее, чем я думал.