Видимо, эти слова написал Роберт — человек, который прожил нелегкую жизнь и преодолевал все невзгоды с мыслью, ^что лучшее впереди. На его собственном памятнике никаких подписей не было, только имя и дата. Наверное, он больше не женился, род его оборвался с его кончиной, и после него уже не осталось никого, кто мог бы с любовью надписать ему надгробный камень. Джейк насочинял покойному Роберту целую жизнь, но это были только догадки. Единственное, что он мог знать наверняка, так это что Роберт мертв, жизнь его завершена, и ни один историк из любителей переписывать учебники не исправит реальных событий: что было, то было.
Еще один одинокий темный камень привлек его внимание. Этот памятник выглядел новее и отличался по стилю от надгробий семейства Ротманов. Он подошел к нему и отпрянул в ужасе: «Боже! Не может быть!» На камне стояло имя «Джейк Вудс».
Подожди-ка, нет. Нет! Это «Джейк Виде!». Он с облегчением вздохнул. Однако почему он так перепугался? Как ни крути, наступит день, когда и его надгробье появится среди молчаливых камней. Дату рождения Джейк мог предположить, но вот дату смерти... Знать бы, в каком году...Может, через тридцать лет, или через пять, или на будущий год*.. На следующей неделе... Завтра... Сегодня? Сейчас?
Что же напишут на его могиле? А найдется ли кто, желающий что-то написать? Да и если найдется, откуда он будет знать, какая надпись подойдет? Напишут что-нибудь из Синатры*. «Я делал все, как я хотел»? Или из «Вообрази!» Джона Леннона? Нет, лучше бы выбрали величественную песню о вечных ценностях, типа тех, что пели на похоронах у Криса. Впрочем, слов тех песен он не смог вспомнить, сколько ни старался, да и названия их никак не приходили на ум. А слова песен Леннона и Синатры он отлично помнил и мог бы легко перечислить их не один десяток. Разве можно жить одними песнями, но ожидать, что надпись на могилу ему выберут совсем из других? Кто догадается о таком странном желании покойного?
Неужели есть Бог? Неужели есть книга жизни, где имена одних записаны, а имена других — нет? И где сейчас семейство Ротманов? Здесь, у него под ногами? Или где-то далеко? Он не знал ответов на свои вопросы и загрустил о том, что не узнает их никогда.
Старый, добрый друг следил за Джейком, стоящим посреди заброшенного кладбища. Он видел каждое движение, читал с ним вместе надгробные надписи, переживал его чувства. Он не мог "читать его мысли, но каким-то образом понял почти все, что творилось в голове Джейка. Зиор стоял рядом с Крисом и также с интересом наблюдал за происходящим.
Когда Джейк сел в машину и поехал назад, в город, видение вдруг поблекло, расплылось и исчезло, как часто бывало и раньше. Когда на земле происходило что-то очень важное, обитатели Царствия небесного могли видеть это ясно и молиться за людей на земле. Когда же острота момента проходила, и события вечного значения сменялись будничными, видение гасло. Последнее время Крис видел Джейка все чаще и чаще, и он надеялся, что это знак грядущих перемен. Он молился за друга, изливая свое сердце на алтарь Всевышнего, и Зиор шепотом повторял за ним страстные, искренние мольбы. Ангел знал, что в следующие несколько часов Джейку предстоит жестокая битва с силами зла, последствия которой могут оказаться решающими.
Крис замолчал и повернулся к своему наставнику. Тот с улыбкой поманил его за собой: «Пойдем».
— Куда, Зиор? Куда ты теперь поведешь меня?
Хочу познакомить тебя кое с кем. Ты сразу полюбишь их.
— О ком ты говоришь?
Зиор подождал мгновение, как если бы думал — сказать сейчас или подождать и сделать Крису сюрприз. Он внимательно смотрел на Криса и предвкушал, как тот улыбнется от уха до уха, услышав ответ. Зиор ни за что не хотел пропустить этот очаровательный момент.
— Я познакомлю тебя с семейством Ротманов — с Сарой, Робертом, Элизабет и Дэвидом.
Джейк подъехал к ресторану «У Антонио» на полчаса раньше и сразу побежал в уборную. Ему надо было срочно привести себя в порядок, ведь времени заехать домой и переодеться у него не было. Шикарный интерьер, огромное зеркало, блестящие краны без единого пятнышка, цветы в элегантных вазах, аромат весеннего луга — все это произвело бы впечатление на него в другой день, но сейчас его внимание привлекло только собственное отражение. Боже, что за помятое лицо! Морщины откуда-то взялись, и седины на висках прибавилось. Джейк вглядывался в знакомые черты с интересом, которого уже давно не проявлял к своей внешности. На отца стал похож, и это зря. Этого не надо. А вообще, больше похож на капитана дальнего плавания потрепанный ветрами, одинокий, плохо выбритый. Да кто этот тип в зеркале? Джейк с беспокойством подумал, что не знает ответа, и может не успеть найти его. Он наклонился, чтобы рассмотреть какую-то подозрительную родинку. Дыхание оставило на отполированном стекле туманный след, который сразу начал сжиматься и вскоре исчез. Кто-то сравнивал жизнь человека с теплым дыханием, которое только что появилось и тут же пропало. Кто это сказал? Он не мог вспомнить, но согласился, что время идет слишком быстро. Пятьдесят лет. Отцу было меньше лет, когда Джейк уезжал во Вьетнам. Он умер через пять лет после этого, в пятьдесят. Тоже в пятьдесят?! Как Роберт Ротман. Как Джейк Вудс?