Мэри Энн вернулась и теперь болтала о докторе Генри и о том, что Док считал его лучшим хирургом, и о том, что у него есть личный бассейн олимпийского уровня, и как она однажды там была, когда отмечали чей-то юбилей. Джейк напрягся, стараясь активнее участвовать в беседе, но не получалось сосредоточиться. Принесли счет, он вытащил кредитную карточку, но Мэри Энн напомнила, что сама пригласила его и берет расходы на себя. Она раскрыла кошелек, где золотом и серебром блеснул целый ряд пластиковых прямоугольничков, выбрала из них один и подала официанту. Когда он вернулся с квитанцией, она небрежно подписала, положила кредитную карточку на место и, отведя руку Джейка, выложила несколько купюр на стол. На одни эти чаевые в «Весельчаке Лу» можно было бы взять два вторых плюс два молочных коктейля и кофе. Джейк прикинул стоимость ужина и внутренне застонал.
Мэри Энн оперлась на его локоть, и они проследовали к выходу. Ее бедро касалось его при каждом шаге, и он заколебался. Она предложила поехать к ней. Алые губы расплылись в белозубой улыбке. Джейк уже открыл рот, чтобы согласиться на при-глашение и все, что из него следовало бы, но опять вспомнил про Джанет с Каролиной, потом про Сью и Криса, Бетси и Дока, пустую пачку сигарет и дикое чувство одиночества, настигающее его каждый раз, когда он просыпался в кровати с малознакомой и нелюбимой женщиной.
— Послушай. Знаешь, что... Спасибо за чудесный вечер. И спасибо за угощение. Надо нам еще раз куда-нибудь вместе сходить, тогда будет моя очередь платить. Просто сейчас со мной непонятно чрго творится, всякие мрачные мысли в голову лезут. Со мной сегодня будет скучно.
—Я помогу тебе отвлечься, — с надеждой пообещала Мэри Энн.
Поехали, ты не пожалеешь. — Ее тон и выражение лица не оставляли никаких сомнений в правдивости этих слов.
Я бы не пожалел. Просто мне надо домой. Мне сейчас лучше побыть одному.
Мэри Энн смотрела на него с разочарованием и досадой.
— Ну, что ж... Дело твое. Спасибо за компанию. Звони. У тебя мой номер есть. Я с удовольствием приму твое приглашение на ужин.
— Обязательно.
Она прильнула к нему всем телом и поцеловала в уголок губ.
— Может, передумаешь?
Джейк проглотил слюну и закашлялся.
— Прости. Не могу. Мне надо идти. Пока.
Джейк ехал домой и ненавидел себя то за глупое бегство от Мэри Энн, то за глупый развод с Джанет и Каролиной, которых променял на все, что Мэри Энн собой олицетворяла — удовольствие без ответственности.
Добравшись до своего кресла, Джейк вытянул ноги и углубился в чтение какого-то детектива. Он некоторое время с удовольствием потягивал какао из толстой кружки и переворачивал страницы, но потом заметил, что не помнит ничего из прочитанного за последние пятнадцать минут. Решив, что пора спать, он побрел к кровати, вслушиваясь в шум орегонского дождя. Обычно ему нравился этот звук, но сегодня глухие удары крупных капель по брезентовому навесу заставили его еще острее ощутить свое одиночество.
Джейк ворочался с боку на бок, водяная кровать недовольно булькала при каждом движении. Наконец, он не выдержал и разрыдался, уткнувшись в подушку. Засыпая, он подумал, что на наволочке останутся пятна, но тут же успокоил себя: ну и что, их все равно никто не увидит.
Изысканный аромат черного колумбийского кофе наполнил все утолки квартиры, заполз Джейку под одеяло и нежно растормошил от глубокого сна. Первым побуждением было вскочить, заметаться по дому, броситься под душ, на ходу сбривая наросшую за сутки щетину и устремиться на работу, по дороге натягивая куртку. Потом пришло блаженное осознание, что это же не будничный колумбийский кофе, а субботний деликатесный сорт «Шоколадно-ореховый», а потому торопиться некуда. 1
С понедельника по пятницу Джейк настраивал свою автоматическую кофеварку на 6:15, а будильник на 6:30. К тому времени, как злобный писк вырывал его из дремы, кофейное облако успевало мягко и неторопливо нашептать ему о наступлении утра и тем ослаблить шок от пробуждения. В субботу и воскресенье Джейк не заводил будильника, кофеварка начинала ненавязчиво пыхтеть в 8:00, но это ничего не значило, можно поваляться и до 8:30 или 9:00. Единственное, что оставалось неизменным по будням и выходным, так это чашечка кофе, хотя некоторые различия все же были. Рабочие дни начинались с черного колумбийского, по выходным это были изысканные ароматы типа «Шоколадно-орехового» или «Швейцарского с миндалем», каждый раз разные, в зависимости от настроения Джейка во время еженедельного похода по магазинам. Он подолгу выбирал субботний кофе: изучал этикетки, нюхал зерна, пробовал на язык, потом молол их в магазинной кофемолке и упаковывал в аккуратный бумажный пакетик с неброским белым квадратиком.