Начальник отдела кадров городского полицейского управления | не порадовался бы такому самозванному «помощнику следователя». Что делать! Приходится идти на крайние меры.
— С каких это пор журналисты стали помогать полицейским? ^ — скептически спросил доктор Марсдон. — Вы не боитесь, что я
позвоню лейтенанту Чендлеру и спрошу про вас?
— Будьте добры, позвоните. Он вам все подтвердит. Доктор Марсдон, я сегодня ночью возвращаюсь из Нью-Йорка, а завтра днем хотел бы подойти к вам в больницу и полчасика с вами переговорить.
— А то ведь мне совсем заняться нечем, целый день сижу и скучаю.
Джейк почувствовал, что добыча уходит из самых рук. К счастью, доктор Марсдон сменил гнев на милость и со вздохом сказал:
— Ну, ладно. Позвоню лейтенанту Чендлеру, и если он подтвердит ваши слова, постараюсь принять вас. Подходите в районе двух, будет передышка — я выйду к вам на пятнадцать минут. Захватите с собой книжку. Может быть, придется долго ждать.
— Благодарю вас, доктор Марсдон, я так рад, что вы... — Джейк замолчал, потому что собеседник на том конце провода уже давно бросил трубку.
Джейк посмотрел на часы и с досадой отметил, что отвел себе слишком мало времени. Он остановил такси и попросил отвезти его на 43-ю улицу, к зданию «Нью-Йорк тайме». Ему нужен был более широкий взгляд на вещи, и в этом здании находился человек, чьи мудрые советы вот уже двадцать лет поддерживали широту взглядов обозревателя Вудса.
Несколько номеров разных газет, все сегодняшние, были разбросаны на длинном столике, предназначенном именно для того, чтобы во всей красе отображать многоглавую гидру под названием «пресса США». Рядом с «Нью-Йорк тайме» там лежали «Нью-Йорк дэйли ньюс» и «Уолстрит джорнал», три гиганта с тиражами свыше миллиона. С ними соседствовали полумиллионные «Ньюсдэй» и «Нью-Йорк пост». При взгляде на эту подборку даже непосвященному станет ясно, где находится центр американской журналистики. Нью-Йорк — неиссякаемый источник информации и мировых тенденций. Из «чужих» только столичной «Вашингтон пост» удалось попасть в почетный список ведущих ежедневных изданий и получить место на длинном столе в главной нью-йоркской редакции. Некоторые газеты были прочитаны вдумчи-
’ вым читателем, оставившим красные пометки на полях и подчеркнутые строчки, на паре номеров были обведены заголовки.
На первый взгляд кабинет казался захламленным до невозможности, однако наблюдательный посетитель заметил бы во всем ^ этом определенный порядок, отражавший дух хозяина помещения — Корнелиуса Леонарда. Джейк звонил своему старому учителю и наставнику не реже раза в месяц, но в его нью-йоркском кабинете не бывал уже два года. Джейк с наслаждением вбирал в себя знакомое тиканье старинных часов, знакомый аромат сигар, знакомый вид разбросанных по полу бумаг. Подобное чувство должен испытывать паломник, после долгого перерыва вновь оказавшийся на Святой Земле.
• Из хрустальной пепельницы поднимался сизый дымок. Шикар
ный факс последней модели с фантастическим количеством кнопок ненавязчиво шипел, показывая длинный бумажный язык, а старомодный телефонный аппарат с треснувшим диском продолжал ( трудиться из последних сил, как раз сейчас обеспечивая связь с неким разговорчивым абонентом. Увесистую трубку держал чудаковатого вида экземпляр с торчащими седыми волосами, в белой рубашке без галстука и красных подтяжках. На первый взгляд ему г было лет шестьдесят, но по всем расчетам получалось не меньше семидесяти пяти. Стариковским жестом поправляя толстые очки, он смотрел на Джейка с извиняющейся улыбкой и односложно поддакивал своему невидимому собеседнику. Несмотря на внешнюю простоту, хозяин кабинета был человеком уникальным. Исчезающий вид, причем один из лучших его представителей. Может быть, даже последний и единственный в своем роде... Его бесстрашные Журналистские расследования имели перед собой лишь одну цель: поиск истины, и не важно, какие силы выиграют или проиграют от его публикаций. Ему удалось сокрушить целые преступные кланы, а самому остаться в живых, чтобы рассказать об этом.
Сильные мира сего ненавидели, злословили, боялись Леонарда. В былые годы он получал столько писем с угрозами стереть его в порошок, что накопилось две разбухшие папки, которые он до сих пор хранил в верхнем ящике стола. С возрастом слава его
столь возросла, что даже серьезно пострадавшие от публикаций личности прониклись к нему уважением и начали хвалиться тем, что в свое время попадали на карандаш к «великому Леонарду».
Когда секретарша провела Джейка в кабинет, Леонард еще говорил по телефону и потому дружелюбно махнул гостю, предлагая найти себе занятие на пару минут. Джейк обрадовался, считая кабинет Леонарда интереснее любого музея, и отправился изучать многочисленные экспонаты. Стены были залеплены вырезками из разных газет и журналов, большинство публикаций — материалы первой полосы. Некоторые наиболее удачные статьи были вставлены в рамочку. На счету автора были скандальные заголовки в «Вашингтон пост», «Бостон глоуб», «Чикаго трибьюн», «Лос-Анджелес тайме» и «Кланами геральд». Его аналитические статьи проникли и в журналы, осчастливив страницы ежемесячников «Атлантик», «Нью-Йоркер», «Жизнь», «Взгляд», «Роллинг Стоун» и менее известных изданий типа «Субботний вечер», «Голос полевода» и «Домоводство». Ему не приходилось ходить по редакциям с протянутой рукой, как это делают большинство журналистов. Все издания сами предлагали ему написать для них, а потом выносили анонсы его статей на обложки. Тем не менее, на стены кабинета эти публикации не пробились, ни одна. На удивленный вопрос Джейка Леонард когда-то ответил: «Я газетчиком был, газетчиком умру. Все эти глянцевые обложки не для меня, видеть их не могу».