Он ощущал тяжесть славы Господней, стоящей над людьми и ангелами, и голова его кружилась от неизреченной радости. Мы все - мужчины и женщины - созданы для Бога, думал Крис, и даже если нам приходится делать что-то свое, эти заботы и заня тия> пусть самые благочестивые, не значат ничего по сравнению с этим счастьем. Он жадно вдыхал присутствие Божие, как ныряльщик вдыхает воздух после глубоководного заплыва.
- Вторая дверь направо, мистер Вудс. Доктор Марсдон сказал, что скоро к вам выйдет.
Джейк сидел в коридоре поликлиники медицинского центра «Линия жизни» уже два часа, мучаясь от разницы во времени. Эти три часа почти не чувствуешь, когда прилетаешь в Нью-Йорк, но вот когда возвращаешься, кажется, будто неделю не спал. Голос медсестры поставил его на ноги и заставил шагать в указанном направлении, но так и не вырвал из непонятного состояния между сном и бодрствованием. В себя он пришел только от резкого запаха хлорамина и понял, что уже вошел в кабинет врача. Джейк огляделся. Белые стены, стерильная обстановка. Повсюду развешаны таблицы из анатомического атласа: аккуратно вырисованные мышцы, вены, артерии, кости, прямо как выставка про-
- изведений искусства. А ведь может так оно и есть? Может быть, Ьсе это — произведения величайшего Художника, создавшего эти сложнейшие устройства и наполнившего их жизнью? Джейк встряхнул головой. Чего только не привидится от усталости! Он напомнил себе, что верит в случайное зарождение жизни на Земле путем преобразования неорганической материи в органическую, и успокоился. Нет никакого Художника.
Медицинские центры, размышлял Джейк, свидетельствуют о том, что, если и был некий Разум, сотворивший людей, вышло у Него неважно. Вон сколько их тут мается — кто от рака, кто просто от старости. Да что говорить: его собственное «здоровое» тело постоянно напоминает о себе то ломотой в спине, то головными болями, не говоря уже о постоянно расстегивающейся пуговке прямо над ремнем брюк. Старость не радость, тут уж никакими упражнениями не поможешь. Утренняя зарядка может немного оттянуть надвигающуюся кончину, но отменить ее приход она не в силах. Да что это сегодня со мной, что за дурацкие мысли в голову лезут? Не слишком ли часто я стал задумываться о бренности своего существования?
i Чтобы отвлечься, Джейк подошел к стойке с медицинскими 1 журналами и с отвращением вытащил один номер. Он ненавидел читать о болезнях, но тут ничего другого не было. В этот момент
• дверь с шумом распахнулась, Джейк вздрогнул, будто его заста-ли за каким-то неприличным занятием, и быстро сунул журнал
• на место. Высокий рыжий мужчина в хирургическом халате и ? болтающейся на шее маске смотрел на него безразличным взглядом. Поскольку он молчал, Джейк заговорил первым:
и — Доктор Марсдон? Я и есть Джейк Вудс. Спасибо, что нашли
• время встретиться со мной.
I — Я говорил с вашим следователем, он подтвердил, что вам \ можно доверять и что наш разговор не предназначен для печати. '• Так что у вас? — Доктор Марсдон говорил сухим тоном, но дружелюбнее, чем по телефону.
— Видите ли, мне известно, что вы не ладили с доктором Лоу-I эллом.
— Это мягко сказано.
Джейк подождал объяснений, но их не последовало, и он решил уточнить:
— Не могли бы вы разъяснить суть ваших разногласий?
Доктор Марсдон поколебался, потом спросил:
— А почему, собственно, полицейские заинтересовались смертью доктора Лоуэлла?
— Это конфиденциальная информация, но есть данные, что он был убит.
На каменном лице доктора Марсдона промелькнула тень удивления. Видимо, Олли ему ничего не сказал.
— А на меня вы как вышли?
— Кто-то из работников больницы — уже не помню, кто — сообщил нам, что вы вместе заседали в каком-то комитете. — Джейк решил не называть Мэри Энн, опасаясь навлечь на нее неприятности. — Может быть, доктор Лоуэлл был вовлечен в какие-то спорные или сомнительные мероприятия? Может быть, он кому-то не нравился?
Доктор Марсдон явно расслабился. Он присел на круглый табурет, сложил локти на перевязочный стол и с вызовом взглянул на Джейка.
— Не нравился? Что ж, он не нравился мне. Вам мои слова будут неприятны, но вы сами напросились. Все наши конфликты начались, когда мы вместе оказались в составе комитета по врачебной этике. Однажды по просьбе одного коллеги, пожелавшего сохранить анонимность, я вынес на повестку дня вопрос. Тот врач увидел, что в системе обработки списка очередников на трансплантат есть много недостатков. Во многих случаях это вопрос жизни и смерти, но объективного метода выбора счастливчика нет. Доктору Лоуэллу показалось, что я лезу не в свое дело.