— Знаете, какую свободу получили врачи в определении состояния пациентов? Прижизненные завещания становятся все более неопределенными. Члены семьи и лечащие врачи толкуют их, как в голову взбредет. Существует целый ряд факторов, влияющих на вынесение окончательного заключения о смерти потенциального донора. Конечно, на самом деле, органы можно взять только у живого человека, иначе пользы от них немного. После насто-
16 У последней черты
ящей смерти начинаются необратимые процессы в тканях, клетках, причем очень быстро. Мы не можем ждать, пока организм полностью перестанет функционировать.
Джейк с недоумением посмотрел на собеседника.
— Что вы хотите сказать?
— Не понимаете? Нам приходится делать вид, что человек уже мертв, чтобы взять его органы. Но в действительности он еще жив, близок к смерти, умирает, не имеет реальных шансов на выздоровление. Это не то же самое, что «мертв». В медицинской терминологии это называется ДТСС — «донорский труп с сохранившимся сердцебиением». Поэтому смерть мозга становится очень удобным критерием. Мы считаем донора мертвецом, поскольку изменили определение слова «смерть». Мы с доктором Лоуэллом и из-за этого ругались.
— Честно говоря, я даже не задумывался обо всех этих вещах.
— А кто задумывается? Вот официальный журнал Ассоциации врачей США опубликовал исследование о смерти мозга и заборе органов. Я сделал ксерокопии для всего комитета, в том числе и для доктора Лоуэлла. Прекрасная статья, я ссылался на нее в собственных работах и в лекциях, которые читал студентам. Там, в частности, приводятся данные опроса врачей и медсестер. Всего лишь один из четырех респондентов смог правильно назвать медицинские и юридические критерии для вынесения диагноза «смерть». Шесть из десяти не смогли дать связного определения понятия «смерть». И самое любопытное: пятая часть респондентов имели такую концепцию смерти, что туда включались пациенты в состоянии запредельной комы. Видимо, каждый случай выздоровления таких больных следует считать чудом воскресения. Поскольку среди медиков нет четкого представления о смерти, опасность злоупотреблений и фатальных ошибок многократно возрастает. Я думаю, ваш друг не понимал сути дела. Самое страшное, что он был не один такой.
— А страшное в каком смысле?
— Дело в том, что и у состояния запредельной комы нет единого определения. Вот вам пример. Есть состояние мозга, которое ' носит название «синдром замкнутости» или «деэфферентизация».
| Человек теряет не только контроль над речью, но и все способно-[I сти к общению, к контрольным реакциям. Однако это не отказ ? центральной нервной системы, только паралич. А по электроэн-( цефалограмме не видно разницы между коматозным и Замкну-S', тым состоянием. Конечно, сложное исследование с привлечением экспертов может установить правильный диагноз, но кто будет 1 назначать это исследование? А если кто-то и назначит, то встанет
I вопрос о том, что нужны деньги и специалисты, а с нынешним
II положением дел в здравоохранении у нас нет ни того, ни другого. } Намного проще сказать: «Запредельная кома, надежды никакой.
Давайте вынесем диагноз «смерть мозга», и всем будет хорошо». 1 Еще и органы возьмем для пересадки. Кстати, намного легче вы-п нести смертный приговор больному А, если этим вы помогаете ,■ больному Б.
j Сами видите, неприглядная вырисовывается картина, мистер
|, Вудс. Я и сам подумывал уйти из комитета по врачебной этике. у Или вообще из медицины. Работал бы сантехником и горя не знал. Ну, ладно. Меня больные ждут.
| — Вы очень помогли следствию, доктор Марсдон... Что-нибудь
‘ еще о докторе Лоуэлле есть?
, Доктор Марсдон вздохнул.
f\ — Его все очень уважали. Конфликт у нас с ним был серьез-^ ный, но я не хотел бы порочить память о нем. Мы с ним были j коллеги. Я считал его замечательным хирургом. У него были золотые руки. Про сердце я бы так не сказал, но, опять же, кто знает. Все мы тут на износ работаем, у всех стресс, а еще и приказы постоянно меняются. То из-за каждой ерунды надо комиссию собирать, то, наоборот, превращают врачей в маленьких царьков, которым никто не указ. Грег психовал из-за этого, я тоже. Может быть, если бы мы с ним заседали в другом комитете, я относился бы к нему иначе. И поверьте: мне искренне жаль, что он погиб.
Прошла неделя с тех пор, как Джейк вернулся из Нью-Йорка. За это время он успел написать три колонки, две из которых посвятил предвзятости СМИ. В качестве иллюстраций он использовал многое из услышанного от Леонарда, а также добавил кое-что из собственных наблюдений. Имя самого Леонарда он не упоминал — журналисты имеют право рисковать своей карьерой, а не чужой. В принципе, писать о предвзятости прессы не запрещено, лишь бы автор оставался в сфере теоретических конструктов, но Джейк как раз хотел привести целый ряд конкретных примеров. Некоторые оказались даже слишком конкретными, например, постоянное завышение данных о числе участников маршей в защиту абортов и прав сексуальных меньшинств. Доказать справедливость обвинений труда не составляло, но Джейк все равно опасался негативной реакции коллег по газете. Получив вторую колонку на эту тему, Винстон только с удивлением поднял брови и взял с Джейка обещание, что больше такого не повторится. Могло быть намного хуже.