— Деньги, деньги, друг мой! Их всем не хватает, и врачи — не
исключение. Наша система здравоохранения, вообще, печется о чем угодно, только не о докторах и не о больных. Все эти регуляр- ные пересмотры врачебной этики, правила принятия решений о жизни и смерти, финансовый аспект, опять же. А теперь, когда кому-то пришло в голову прибрать все частные клиники под госу- дарственный контроль, огромная часть бюджета стала уходить на разросшийся бюрократический аппарат, и средств на зарплату врачам совсем не осталось. И вот они работают с утра до ночи, и подработок набирают по полторы ставки, а домой приносят мень-
ше, чем в старые времена без этих сверхурочных. А ведь им, беднягам, надо свои трехэтажные дома оплачивать, которые они в кредит покупали еще до этой реформы. Детки их все по частным школам, это тоже в копеечку обходится. А остальное уже по мелочи: машины, например. Ну кто из них добровольно пересядет с БМВ на какую-нибудь таратайку?
Эти ребята влезли в долги, чтобы заплатить за учебу в мединституте, и надеялись на хорошую капиталистическую прибыль. А тут их и накрыли этой социалистической реформой. Подставили, в общем. Некоторые открыто возмущаются, подписи собирают, митинги организовывают. Другие протестуют «втихушку» — ищут способы подработать в обход новых правил. Социалистические идеалы никого до добра не доводили!
— То есть Док был среди тех, кто протестовал «втихушку». Но как же это все происходило? Ты говоришь, еще один врач действовал вместе с ним?
— Да. По-моему, те письма не оставляют никаких сомнений, что так оно и было. Коллега втянул его в этот бизнес, а может быть, первым был твой друг, и именно он вовлек второго доктора. Так или иначе, откуда-то поступил заказ: найти убедительные медицинские основания для того, чтобы номер девять превратился в номер один. Лоуэлл согласился. Уж не знаю, мучился ли он в связи с этим, или отнесся к этому делу просто, без нравственных терзаний. Деньги ему перечислили профессионально — концов не найдешь. А само продвижение по списку прошло легче легкого. Твой друг оповестил пару коллег и отчитался перед небольшим коми-, тетом. Навесил им что-то о несовместимости группы крови, возраста, массы тела — я в этом не особенно разбираюсь. Но их вполне удовлетворили его объяснения, никто не стал вдаваться в детали.
— Послушай, но если он сделал все, что эти бандиты от него хотели, зачем им надо было его убивать?
— Мне это самому интересно. За тем я тебе все это и пересказываю. Так-то мы подобную информацию кому попало не раскрываем, но мне нужны все данные, которые попадут в руки тебе. Любая зацепка, любая возможность, новые улики — типа тех файлов, например. Сами бы мы на них не вышли, это точно. Не может же ФБР вломиться в дом к людям и начать проверять содержимое компьютера — по крайней мере, на данном этапе, пока мы не хотим привлекать к себе внимания. Если они заподозрят неладное, живо спрячут концы в воду, а мы останемся в дураках.
Вот ты спрашиваешь, зачем им надо было его убивать. Может, он потребовал больше денег? Может, он отказался с ними сотрудничать? А ведь по правилам игры, если уж взялся за дело, назад дороги нет. Ты или соучастник, или опасный свидетель. Муки совести тут до добра не доводят. Может, он на исповедь к священнику собрался — а это уж точно им бы не понравилось. Омерта!
— Омерта? Что это?
— Омерта. Обет молчания. Так у мафиози называется клятва держать язык за зубами. Отрыл рот — умри. Они обычно предупреждают об этом — конечно, когда человек уже влип, и назад дороги нет — мол, только проболтайся, и тебе крышка. Потому они и процветают. В наши дни большинство людей достаточно разумны, чтобы понимать: нет такой идеи, за которую стоило бы отдать свою жизнь.
Джейк понимающе кивнул и тут же упрекнул себя за это. Неужели, правда, в наши дни стало не за что умирать? Он вспомнил • слова своего генерала: «Когда не за что умирать, то и жить незачем». А не в этом ли корень всех бед? Наше общество насквозь прогнило именно из-за того, что у людей не осталось идей, за которые стоило бы умереть, а потому нет и идей, ради которых стоит жить.
Джейк и Саттер распрощались, ФБРовец свернул за угол, а Джейк пошел к счетчику доплатить за парковку машины. Походка его было неровной, спина сгорбленной. Он нес на плечах такой груз, какой и десятерым показался бы тяжким бременем.
Поднявшись в отдел новостей, Джейк обнаружил записку, приклеенную прямо на экран компьютера — единственное место, где журналист уж точно не проглядит оставленное ему сообщение. Джейк узнал почерк Джерри и вопросительно посмотрел на коллегу, который уже выглядывал из-за разделяющей их стенки.