— И эта позиция отражает некий перелом в вашем сознании, как я понимаю. Ведь раньше за вами не замечали консерватизма!
— Как я писал в колонке, мои взгляды несколько изменились. При этом я не считаю себя консерватором. Есть вопросы, по поводу которых мое мнение остается вполне либеральным. А вообще, мне кажется, все эти ярлыки значения не имеют. Я написал то, что считал правильным.
— А вы не могли бы немного рассказать об этих событиях в личной жизни, которые привели к такому перелому?
— Честно говоря, не мог бы. Это, действительно, очень личное и совершенно не для публикации.
В этот момент Джерри, внимательно слушавший разговор, деликатно поднялся с места и отправился в сторону комнаты отдыха. Джейк мысленно поблагодарил его за чуткость.
— А так, не для записи? — голос Хармса прозвучал очень участливо, заинтересованно.
— Между нами?
Если говорят «не для записи», это и значит «между нами», зачем переспрашивать? Джейк упрекнул себя за глупоё уточнение, но голос Хармса нисколько не изменился, он с той же теплотой подтвердил:
— Конечно. Мне просто хочется понять вас.
— Короче, учительница и школьная медсестра выдавали презервативы моей дочери и внушали, будто спать с кем попало — в порядке вещей. Я был в школе, разбирался с ними. Там просто ужас какой-то творится.
— А... с дочкой что сейчас?
Джейк заколебался, но, с другой стороны, Хармс так искренне хотел понять его, и вреда не будет, если один человек в далеком Лос-Анджелесе будет знать о трагической истории бедной девочки. Наоборот, он тоже сможет что-нибудь изменить, кого-то остановить...
— Но еще раз повторяю: это не для публикации. Она беременна, и у нее ВИЧ.
— Да вы что?! — в голосе Хармса прозвучала плохо скрываемая радость старателя, напавшего на золотую жилу. Джейку вдруг стало неприятно продолжать разговор.
— Знаете, я, на самом деле, очень занят. И вообще, мне тяжело об этом говорить. Да еще все эти ругательные отзывы на мою колонку...
— Еще два вопроса осталось. Всего два. Почему...
— Нет, все. Мне надо идти. До свидания.
Джейк бросил трубку и бессильно откинулся на спинку стула. Зачем надо было с этим придурком разговаривать? Ему же никакого дела нет до Каролины, ее слезы — только интересный поворот сюжета, недостающее звено, яркая иллюстрация. Джейк вдруг задумался о том, сколько раз сам использовал горе других людей, чтобы расцветить очередную статейку. Хармсу придется помучиться, сидя на такой информации. Джейк похвалил себя за то, что
несколько раз подчеркнул: «Не для публикации». Хорошо, когда разбираешься во всей журналистской кухне, а ведь сколько людей наивно выкладывают корреспонденту все свои тайны, полагаясь только на добрую волю репортера. Джейк отлично знал, что большинство журналистов не страдает от избытка сострадания к героям публикаций, а потому надеяться на деликатность газетчиков просто глупо. Он вспомнил, как сам вставлял в свои колонки чужие признания, не задумываясь о чувствах невинных жертв таких публикаций. Главным для него был хороший сюжет.'Потерпевшие возмущались, но Джейк только пожимал плечами — что за неадекватная реакция? Новости есть новости, люди имеют право знать правду. Более того, журналист имеет право — даже обязан — им ее сообщать.
Остаток дня прошел в ожесточенных боях с переменным успехом. Телефон разрывался; причем кампания была явно кем-то оркестрована, поскольку все звонившие говорили практически одно и то же, даже в тех же выражениях. Наверняка читали по бумажке. Интересно, им текст по почте разослали? Да нет, не успело бы дойти. Организаторы, видимо, воспользовались современными средствами связи. Вскоре Джейку удалось выяснить, что большинство возмущенных «читателей» саму колонку не видели и ссылаются на некий «сокращенный вариант» с комментариями. Источник они не называли, а когда Джейк спрашивал слишком настойчиво, бросали трубку. Среди оскорбленных были сотрудники «Планирования семьи», школьные учителя, начальники из НАВО — в том числе, Барбара Бетчер. Барбара оказалась оригинальнее других и к основному списку обвинений добавила кое-что от себя: она не могла поверить, что Джейк, которого давно знает с самой лучшей стороны, мог превратиться в «ультраправого агитатора» и нанести своей «безответственной» публикацией «непоправимый ущерб», правда, не объяснила, кому.
Джейка несколько задевала высокомерная тональность всех этих откликов. Когда он предлагал звонившим предоставить конкретные материалы или статистические данные, опровергающие