Джейк только что был у Каролины. Он все рассказал ей про «Лос-Анджелес тайме» и несколько раз повторил, что винит во всем только себя и просит прощения. Каролина вначале растерялась, но потом сказала: «Знаешь, я в Лос-Анджелесе никого не знаю. Какая разница, кто что про меня там написал. Не переживай так». Джейк не был с ней согласен, он считал произошедшее ужасным, недопустимым, возмутительным... Больше всего его удивила легкость, с которой она простила его. Сам он не мог простить себя, вновь и вновь возвращался к злополучному интервью, клялся себе, что больше никогда не предаст доверия дочери.
Джейк похлопал рукой по высокой стопке писем, накопившейся за две недели. Часть из них он уже успел рассортировать по большим желтым конвертам. Первая партия поступила после премьерной публикации «колонки о презервативах» в «Орегон Три-бьюн», то есть писали жители северо-западного региона. Вторая, более крупная волна почты хлынула спустя неделю — после того, как колонку перепечатали в сорока газетах западного побережья. Тут уж письма повалили ото всюду: Колорадо, Вайоминг, Аризона, Нью-Мексико, Калифорния. Отклики были просто феноменальные. Несмотря на то, что внутренний голос предупреждал: «Не будь дураком, оставь эту макулатуру в покое», Джейк чувствовал непреодолимое желанце вернуться к этому вопросу. Он набрал полную грудь воздуха и окунулся в море читательских писем.
Выписав для себя несколько основных моментов, на которых стоило остановиться, Джейк отложил конверты с почтой и набросился на клавиатуру. Никогда еще колонка не удавалась ему так быстро: слова и фразы летели у него из-под пальцев, как автоматные очереди. Через двадцать минут «стрельба» утихла. Джейк вернул курсор на начало и внимательно перечитал получившийся текст.
Забавная штука произошла со мной после моей последней колонки, в которой я писал, что массовая раздача презервативов не спасает подростков от нежелательных беременностей и вензабо-леваний. Мне пришло немало доброжелательных отзывов, а некоторые читатели любезно присылали мне дополнительную статистику и научные данные, подтверждающие мою точку зрения. Одновременно я получил огромное число ругательных писем. Такого количества отрицательных откликов не набирала ни одна моя статья за все двадцать лет моей работы в журналистике. Не скрою, это было даже приятно, поскольку любой рекорд доставляет его автору прежде всего удовольствие от достигнутого.
Так вот, среди многочисленных эпитетов, которыми наградили меня возмущенные читатели, меня особенно привлек титул «поповский угодник». Мне он показался весьма неожиданным, поскольку я человек совсем не религиозный, да и в колонке ни слова о религии сказано не было. Второе загадочное прозвище — «гомофоб» — заставило меня на три раза перечитать колонку в поисках
каких-либо зацепок, но тщетно! Я не нашел там ни единого слова о людях с нетрадиционной ориентацией — даже положительного слова не нашел, а уж отрицательного — тем более. Поистине, писателю не дано предугадать, к каким высотам мысли его талант подвигнет вдумчивого читателя! Сие относится и к писателям откликов на колонки, поскольку вместо того, чтобы заставить меня замолчать раз и навсегда, ваши эмоциональные послания убедили меня в необходимости вернуться к этому вопросу.
Несколько лет назад уважаемая женщина, возглавлявшая тогда департамент здравоохранения, позволила себе довольно-таки скабрезное замечание (каюсь, в тот момент я ее поддержал): «На водительских курсах школьникам объясняют, как вести себя на переднем сиденье. Мы же должны научить их, что делать на заднем». Она, естественно, имела в виду не умение воздерживаться от секса, а умение пользоваться презервативами. Спустя какое-то время советник президента по вопросам СПИДа высказался в том же ключе, обвинив в распространении опасного заболевания... «живучую викторианскую мораль». Оригинальное объяснение, не так ли? С недавних пор и всемогущий Голливуд включился в кампанию по пропаганде так называемого «безопасного секса». Тот самый Голливуд, который активно ведет борьбу с «викторианской моралью» среди подростков и делает миллионы на постельных сценах с участием несовершеннолетних. Уже одно это должно насторожить нас и заставить немедленно поддержать противоположную точку зрения!
Четыре дня назад я смотрел телепрограмму о подростках. Показывали школу, где администрация организовала кампанию по имплантации девочкам ампул с норплантом (новейшим контрацептивом, сохраняющим свое действие в течение пяти лет). Разрешения родителей на вшивание постороннего предмета под кожу их дочерям, конечно, не спрашивали. Меня заинтересовали коротенькие интервью с тремя восьмиклассницами, которых корреспондент расспрашивала о личной жизни и сексе. Все трое признались, что жалеют об преждевременно утраченной девственности. Белое свадебное платье, первая брачная ночь, единственный мужчина на всю жизнь — такие идеалы были у этих школьниц, но этим мечтам уже никогда не суждено сбыться. Девочки говорили об этом со слезами в голосе. Что же, вы думаете, сказала на это ведущая? Да ничего. Программа была не об этом — надо было норплант рекламировать. Авторы передачи упустили возможность поговорить о намного более важной и интересной идее, чем надежная контрацепция, а именно, о понятии вторичной невинности: о сознательном решении человека прекратить сексуальную активность по соображениям морали, или из-за заботы о собственном здоровье, или от страха за свою жизнь.