Ему не хватало смеха. В аду не было смеха. Да и кто будет смеяться, когда умерла последняя надежда? Он вдруг осознал, что никакого развития сюжета тут не будет. Ни вступления, ни завязки, ни интересных поворотов действия, ни кульминации, ни развязки, ни эпилога. Не будет смены персонажей, забавных сцен, динамики. Постоянная пустота и никакого движения. Таким оказался первый день ада... И Док знал, что, несмотря на все его протесты, каждый следующий день будет точно таким же, и череда этих дней будет тянуться бесконечно. Убийственная вечная скука. Какая чудовищная несправедливость!
В какое-то мгновение он вдруг захотел оказаться в раю и припасть к ногам всеблагого, всепрощающего Отца... но тут же запретил себе такие мысли. Он не вынес бы присутствия Божия, не вынес бы Его доброты и праведности — ведь тогда слишком очевидной станет глупость д-ра Лоуэлла... ведь тогда все принятые им многочисленные решения, определявшие его жизнь на Земле и, в итоге, определившие его судьбу после смерти, окажутся совершенно неверными...
Прохладная волна неведомого присутствия прошла над ним, подобно тому, как над раскаленной пустыней проносится долгожданный северный ветер. Он понял, что это был отблеск присутствия всемогущего Бога и отголосок радости, которую испытывали счастливые обитатели рая. Однако Доку показалось, что любовь Божия лишь усилила его и так невыносимые муки, и он сжался от страха перед карающим, гневным Палачом. Огонь чистоты и праведности, согревающий тех, кто возлюбил свет, приносил удушающий жар и обжигающее пламя тем, кто возлюбил тьму. Тот самый огонь, который в раю собирал вокруг себя святых, в аду становился пылающей бездной для избравших погибель.
Прочь от меня! Прочь!!!
Док судорожными движения пытался отогнать Того, Который и так оставил его. Доку претила мысль о том, что Бог может оставить его, но не может исчезнуть. Неужели целую вечность придется думать о том, что Он прячется где-то за углом? Ах, если бы Бог перестал быть Богом, страдания казались бы куда менее ужасными.
Ад оказался всего лишь потерянным раем. Отрицание всего, связанного с Богом, было для Дока своеобразным жизненным кредо, а теперь он нехотя был вынужден признать реальность Творца вселенной и, таким образом, утратить последнюю опору. На Земле истину можно было подправить, посмотреть на нее под другим углом, поменять. Теперь же стало ясно, что истина одна и только одна. Для Криса Царствие небесное началось еще в мире земном, точно так же для Дока в мире земном началось царствие подземное. Он пожинал плоды, посеянные им самим давным-давно.
Конца-краю этим мукам не видно, и сном не забыться, и не убежать никуда. В голове роятся бессмысленные вопросы: как он мог с такой уверенностью говорить о том, чего не знал? Зачем надо было быть таким упрямым? Для чего он стремился стать богом своего ничтожного королевства? Почему он так хотел жить по своим собственным глупым законам? Он вел себя как дурак, и теперь оставаться ему дураком и в дураках на веки вечные.
Неправда! Неправда! Это Крис дурак, Крис! Не я! Не я! Не я!
В тот день, двадцать третьего декабря, Джейк ушел с работы в половине четвертого. Настроение было совсем не праздничное. Все силы ушли на препирательства по телефону, оправдания пе-ред начальством и притворное безразличие по отношению к косым взглядам коллег. Как теперь можно писать колонки, когда в голове сплошная каша? А плюс к этому скандалу еще мучает досада на то, что расследование убийства застряло на полпути. Джейк резко повернул руль и направил машину в сторону медицинского центра «Линия жизни». Он проехал мимо здания поликлиники, где не так давно встречался с Марсдоном, и остановился напротив Главного корпуса, где чуть раньше разговаривал с Мэри Энн. Поставив свой «Форд-Мустанг» на стоянку, он вдруг подумал, что неплохо было бы зайти в бывший офис Дока, к ней... Извиниться за все, пригласить на ужин, потом к себе... Вместо этого Джейк почему-то обошел здание кругом и поднялся в реанимацию. Он вдруг захотел вновь оказаться там, где два его лучших друга провели свои последние часы и где его жизнь вдруг вышла из-под контроля и покатилась в самом невероятном направ-лении. Может, повезет, и он наткнется на Симпсона. В том списке для Чендлера оставались Симпсон и еще двое врачей, с которыми так и не удалось поговорить. Кто знает, может ему попадется еще кто-то, у кого хранится ключ к разгадке. Кто-то, про кого сам Джейк и не думал...