Повисло неловкое молчание. Наконец, Памела проговорила:
— Это все равно, что просить бьггь объективным по вопросу Холокоста.
Джейк мысленно зажмурился и вступил в разговор:
— Я рад, что ты поднял этот вопрос, Джесс. Я тоже считаю, что нам не хватает объективности. А сравнивать эту тему с Холо-
костом — это принижать значимость исторической трагедии. Сами посудите, у нас тут речь идет о протесте против особых привилегий, которыми пользуются люди нетрадиционной сексуальной ориентации при устройстве на работу. А что происходило в Европе? Людей грузили в вагоны как скот, свозили в концлагеря, раздевали донага, мучили и издевались над ними, а потом отправляли в газовые камеры. Или я ничего в жизни не понимаю, или это совершенно неуместное сравнение. Разве можно считать объективной журналистикой подход, когда мы ставим знак равенства между фашистами и теми, кто отказывается нанимать гомосексуалиста директором церковного хора?
Несколько голосов одновременно принялись возражать.
— Стойте, погодите! — Джесс пытался голыми руками остановить снежную лавину. — Мы уже обсуждали эту проблему на двух последних заседаниях, я не хочу снова воздух в ступе толочь. Многие из присутствующих, в том числе и я, занимают весьма определенную позицию по проекту этого нового закона. Прекрасно! Все, о чем я прошу, это, по возможности, сбавить тон и добавить взвешенности в оценках. Все! Продолжаем наше заседание. Что у нас еще на повестке дня?
— Я, конечно, извиняюсь, Джесс, — не успокаивался Питер Са-лант, но за последний месяц выражение «человек нетрадиционной сексуальной ориентации» появилось на страницах раздела «Форум» целых пять раз, а слово «гомосексуалист» — вообще, раз десять, хотя более верно говорить - «гей» или «голубой». Так называют себя представители этого движения, значит, так должны называть их и мы. Редакторам надо повнимательней относиться к таким вещам.
— А сколько из этих пятнадцати нарушений терминологии по-явилось в статьях и сколько — в письмах читателей? — поинтересовался Кларенс.
Часть из них — в письмах, часть — в колонке... автор которой, как ни смешно, заседает в нашем комитете. Джейк, я прямо скажу, твоя колонка о доступности посетителям библиотек печатной продукции, адресованной геям, была ужасно косной по содержанию и пренебрежительной по тону. Я о тебе был лучшего мнения. Подобные статьи отзываются всплесками насилия на наших улицах. У нас создана специальная комиссия по предотвращению преступлений на почве дискриминации, а ты вдруг ни с того, ни с сего печатаешь такой гомрненависгническии пасквиль. Кто знает, что может прийти в голову какому-нибудь оголтелому гомофобу? Может, взорвать библиотеку?
Джейк открыл было рот, но Кларенс опередил его:
— Взорвать библиотеку? Не смеши, Питер! «Гомоненавистни-ческий пасквиль»? Только не надо этой обличительной риторики! Ты переживаешь о последствиях выхода в свет этой статьи, но, похоже, тебя нисколько не волнует, что все, что в ней написано, — чистейшая правда. Разве Джейк хоть в чем-нибудь слукавил? Ты забываешь, что он отправился в библиотеку не в поисках темы для очередной колонки, а просто привел туда свою дочку. Вся эта, с позволения сказать, «литература» была навязана его вниманию... и ее. Что же ему оставалось делать? Процитируй мне хотя бы одно ненавистническое высказывание из этой колонки.
Кларенс на секунду приостановился, но тут же продолжил, не дав никому возможности ответить:
— Что же касается слова «гомосексуалист», так никто не может заставить Джейка использовать слово «гей», так же, как никто не может заставить вас, — он пристально посмотрел на Питера, Памелу и Майру, — использовать слово «содомит».
Несколько человек ахнули, но Кларенс продолжил:
— И что же вы так ужасаетесь? Раньше все употребляли именно это слово. А новый термин «гомосексуалист» вполне нейтрален, странно, что у вас он вызывает недовольство. Я, например, готов отказаться от «содомита» или «мужеложника» • тоже, кстати, вполне приличное слово! — в пользу «гомосексуалиста». Но заставлять журналистов использовать слово «гей», это уж слишком!