Ну, вот, опять! Сколько можно?
— Конечно, возлагать вину на одну только школу нельзя, ибо мы все виновны, но и снимать с них всякую ответственность тоже не дело. Согласитесь, если дети не научатся ставить истинные Ценности выше своих сиюминутных желаний, какой тогда смысл в воспитании? Вот вы сами как думаете, разве плохо, если новое поколение окажется на более высокой, чем мы, ступени нравственного развития? Зачем же лишать их элементарных знаний в области морали? Бесспорно, первичная ответственность ложится на плечи родителей. Например, в нашей семье мы подходим к этому вопросу очень серьезно, чего и всем остальным советуем. Это облегчит задачу учителям. Им и так трудно приходится.
Пока Магони говорил, Джейку принесли факс от Барбары Бет-чер. Джейк пробежал его глазами. Кратко, четко, хорошо сформулировано — прекрасный материал.
— Всем известно, что промышленность развивается лишь в условиях конкуренции. НАВО не желает конкуренции. Они мечтают о монополии. Они уверены, что обладают правом учить наших детей чему угодно и какими угодно способами. Дети для них — подопытные кролики во всех их либерально-социальных экспериментах. Правительственные ваучеры поставят бесплатные школы в положение, при котором они должны будут бороться за каждого ученика, ведь родители получат возможность выбирать, в какую школу отдать детей. Выступая против введения системы
ваучеров, НАВО косвенно признает, что государственные учебные заведения не в силах конкурировать с частными.
— Так вы бы хотели, чтобы государственные школы вообще позакрывали?
— Конечно же, нет. Должны остаться только хорошие школы, неважно, государственные или частные. Закрыться должны только те учебные заведения, в которые родители при наличии выбора не желают отправлять своих детей. Разве нужно оберегать и поддерживать дрянные школы? Для какой цели? От их закрытия выиграли бы все. А тем временем, по закону рыночных отношений, оставшиеся школы продолжали бы улучшаться. Чтобы люди купили ваш товар, вы должны обеспечить его высокое качество.
— Ваши рассуждения понятны с точки зрения человека из высшего или среднего класса. Но что делать беднякам и нацменьшинствам? Именно они в первую очередь пострадают от введения ваучеров, — Джейк немного перефразировал вопрос, красовавшийся на первой странице факса.
— Ды вы шутить изволите! Вы что, не читали результатов опросов? Да ведь именно эта категория граждан, в отличие от белых среднего и высшего слоев, в подавляющем большинстве приветствуют введение ваучерной системы, поскольку им-то выбирать не приходится, и именно их дети оказываются в самых одиозных государственных школах. Эта категория граждан мечтает, чтобы их дети тоже могли обучаться в элитных гимназиях, подобных тем, в каких учатся дети обеспеченных родителей, где они могли бы научиться-таки читать и писать и где им не приходилось бы уворачиваться на переменах от назойливых наркодельцов. Я с радостью могу поделиться с вами телефонами десятков семей различных национальностей, которые активно поддерживают нашу кампанию за введение ваучеров. Они с удовольствием дадут вам интервью.
— Спасибо, мистер Магони, это уже лишнее. Я ведь пишу колонки, а не аналитические статьи. Кстати, у вас, как я понимаю, есть дети. В какую школу они ходят?
7 У последней черты
— В школу Доброго Пастыря. До прошлого года наша старшая дочь училась в государственной школе «Эвегрин», что от нас через дорогу. К сожалению, ей отказались выдать аттестат, поскольку она не захотела продемонстрироватьтребуемую широту взглядов по вопросу «единства в многообразии», ибо эти навязываемые ей взгляды противоречили ее личным убеждениям. Так что нам пришлось отдать ее в частную школу.
Джейк почувствовал прилив адреналина, который всегда ощущал в важные, поворотные моменты. Он быстро напечатал: «Забрал детей из государственной школы по религиозным соображениям. Не соглашался с многообразием. Отослал детей в церковную школу. Гос. школа через дорогу».
Магони снова занервничал:
— Я надеюсь, что вы упомянете в своей статье, что двадцать два процента учителей, состоящих в НАВО, обучают своих детей в частных гимназиях. Эти показатели вдвое выше средних по стране. А в таком крупном городе, как Милуоки, эта цифра вообще достигает пятидесяти процентов. Невооруженным глазом видно, что сами учителя стараются пристроить своих детей куда получше, и правильно делают. Почему же малообеспеченные семьи и нацменьшинства должны выбирать между платой за обучение и платой за квартиру? Они вынуждены посылать своих детей в школы, где учителя из этих самых школ в самом страшном сне не пожелали бы образовывать собственных отпрысков? А ведь бедные люди — такие же люди, как все, у них есть мечты, надежды, они так же любят своих детей...