Присмотревшись, Николай Акимыч заметил, что объявление написано на его бумаге и его красками. Он бы и сам дал и бумагу, и краски — не жалко! Но надо все-таки спросить разрешения. Вот так — а еще культурные считаются. Интеллигенты.
5
Лиза прочитала около булочной объявление о пропавшей собаке, которую разыскивает композитор Варламов. А почерк не Фила. Значит, писала его новая, нынешняя.
К этой собачонке Лиза никогда не испытывала теплых чувств. Потому что маленькая тварь тоже способствовала их разрыву. Нельзя сказать, что Лиза не любила собак тогда или что не любит их сейчас, но ее раздражает, когда все в доме на задних лапках вокруг бессловесной твари. Собака есть собака — всего лишь. А любить надо человека. Прежде всего. Не так уж много в каждой душе запасов любви, и тратить эти запасы надо прежде всего на человека. На близкого человека.
Тогда, семь лет назад, Лиза не очень жалела, что они расходятся. Она устала от непонятных ей переживаний, от сложностей на пустом месте. Как будто кто-то мешал ему сочинять! Не мешки же с/к таскал на своей службе, чтобы выматываться и не мочь потом поработать над сочинениями. Если в душе есть музыка, она выплеснется сама, ее не надо вымучивать, выдавливать из себя! Да, тогда Лиза устала, хотелось встретить человека, занятого настоящим делом. Настоящим мужским делом.
Теперь она — ну не то что жалеет, но смотрит на тогдашние их отношения немного иначе. Кое в чем Фил был, возможно, прав. И доказал постепенно. Делом. И самое дело, оказывается, довольно-таки мужское: почему-то большинство композиторов — мужчины, кроме Пахмутовой и не вспомнить сразу других исключений; казалось бы, более тонкая женская душевная организация должна рождать тонкие мелодии, но даже женственную музыку ноктюрнов и мазурок сочинил Шопен. Про Шопена, естественно, она знала и тогда, не в этом дело. Трудно поверить, что Фил — такой свой и домашний, может по-настоящему сочинять; казалось, композиторы — какие-то другие люди, возвышенные, ну только что не сделанные из особого материала. Нет, он не становился в позу, не разыгрывал гения — но с тихим упорством сочинял и сочинял. А может быть, в этом его ошибка, что не становился? Стал бы в позу гения — и всем вокруг легче было бы его признать, и Лизе тоже… Но вот выясняется постепенно, что кому-то его сочинительство нужно. Теперь он — композитор Варламов, который оповещает жителей своего района, что у него пропала собака, в уверенности, что жители немедленно бросятся на помощь композитору.
Лиза и сама когда-то немного сочиняла — а пародии, например, даже очень неплохие, целых две напечатали в газете, — но закончилось все тем, что вот работает в библиотеке, выдает чужие книги. Выдает со смыслом, знает им настоящую цену; бывает, ни с того ни с сего вдруг сенсация, читатели записываются в очередь — и она выдает, не может не выдавать, раз требуют, но про себя-то знает, что ерунда; зато иногда никто не заметил, никаких слухов — а она оценит сначала сама, потом подсунет нескольким понимающим читателям. Когда она стояла у булочной и читала зов о помощи, вывешенный от имени композитора Варламова, обе руки ей отягощали сумки, в которых не только продукты, но и книги, как всегда, — и свежие журналы, само собой. Надо быть всегда в курсе, и это не только профессиональная необходимость, но и потребность, — жалко вот, что не стало это потребностью и для Феди. Может быть, она виновата, плохо воспитывала сына? Нет у него потребности читать, нет у него потребности учиться. Или все они сейчас растут такими? Не в дипломе счастье, бывает, что и с дипломом человек, а все равно никто и звать никак, но все-таки… Уж Федя с его головой мог бы далеко пойти с дипломом! Правда, еще не поздно поступать, — но привыкнет к деньгам, отвыкнет, наоборот, от усидчивости, да еще женится вдруг на какой-нибудь вертихзостке — трудно будет в институте. Надо было, чтобы повлиял отец, приказал наконец, — хотя разве прикажешь им, нынешним? Тем более, Федя считает, что в разводе виноват Фил, и потому не послушался бы, если б Фил и попытался приказывать, — не послушался бы из одного упрямства. Это слабость со стороны Лизы, но она никогда не пыталась объяснить сыну, кто и насколько виноват — если бывают в разводе виноватые, — удовольствовалась тем, что Федя своим умом оправдал ее и обвинил отца. А Фил? Тот из одной гордости наверняка не оправдывался. Он всегда был застенчивым и гордым — наверное, и остался. Правда, подпись на объявлении не свидетельствует о застенчивости. Но почерк все же не его…