Заявление свое Филипп составил не без наивной хитрости — упор сделал на фразу: «не имею отдельного кабинета, необходимого мне для работы», а метраж комнат не указал вообще. Он и сам понимал, что хитрость наивна, но все-таки надеялся сразу перевести разговор в правильную плоскость: чтобы считали не метры, а комнаты!
Прочитав, девушка улыбнулась немного виновато.
— Да, это совсем не к нам. Мы занимаемся эксплуатацией: если крыша течет — ну и вообще. А вам надо в учет и распределение. У них и вход отдельный — знаете, с Фонтанки?
Филипп представил, какие очереди в учете и распределении, если даже понадобился отдельный вход; представил и загрустил. Девушка это заметила:
Или можете попробовать прямо к Графову. Он их курирует. Один из заместителей. Может, примет в виде исключения. — Она кивнула на членский билет Союза.
Филипп не очень привык чувствовать к себе участие, а потому испытал к девушке мгновенную благодарность.
— Спасибо большее! Я так и сделаю. Я бы и ке знал, куда и что, если бы вы не объяснили!
— Желаю, чтобы ваш вопрос решился.
— Спасибо! Еще раз спасибо!
Нет, правда, какая милая! И Филипп поверил в свою удачу.
Приемная Графова оказалась раза в четыре больше, чем у начальника жилуправления. Вдоль одной стены в ряд кадки с полутораметровыми кустами неизвестных Филиппу пород — почти зимний сад. И секретарша совсем другая: весьма корректного вида дама средних лет с холодным красивым лицом, которая сама вполне могла бы занимать начальственный пост. Единственное сходство с жилотделом — но очень существенное! — такая же пустота.
Филипп, смущаясь уже гораздо меньше, но все же смущаясь, показал секретарше свой членский билет и сказал, что хотел бы поговорить с ее начальником. И услышал, по-видимому, неизбежное секретарское:
— А по какому вопросу?
— По жилищному. Мне сказали в жилуправлении, что он курирует…
— У вас есть заявление?
Делать нечего, Филипп протянул заявление.
— Так… Понятно… И какой у вас метраж? Да, эта сразу нащупала слабое место. Проклиная свое нахальство, Филипп признался.
— И вы надеетесь получить еще? Секретарша оставалась вполне корректной, но в голосе послышалась неприятная сухость.
— Ну понимаете… видите ли… я же пишу…
И тут Филиппа осенило очень удачное сравнение:
— Я не был у вашего начальника, но, наверное, у него большой кабинет. По площади. И представьте, ему скажут: «Места у вас много, мы поставим в углу еще один стол, пусть там инспектор тихонько принимает жалобы». Наверное, ему станет трудно работать, когда в кабинете кто-то еще, правда? Независимо от площади. Так и мне. Дело не в сумме квадратных метров, а с стенах! Чтобы можно было не отвлекаться от работы.
Сравнение и в самом деле произвело некоторое впечатление. Сухость в голосе секретарши исчезла.
— Что ж, попробуйте. Может, и получится. А справки ваши в порядке?
Какие справки?
Секретарша посмотрела на него, как на человека, который, стоя на Дворцовой, спросил бы, как проехать в Эрмитаж. И объяснила почти по складам:
— Надо взять в вашей жилконторе такую справку: характеристика жилой площади, называется. Они знают. И другую о составе семьи, само собой. — Теперь в ее голосе слышалось сочувствие: наверное, она решила, что композиторы — люди не от мира сего и их надо водить за ручку и тыкать носом. — Эти две обязательно. И очень полезно было бы, хотя и не обязательно, чтобы ходатайство от вашей организации, то есть от Союза композиторов. Ну о том, что вы нуждаетесь в отдельном помещении по специфике вашей творческой работы. Потому что, сами понимаете: одно дело, когда за вас ходатайствует ваша организация, другое — если вы сами по себе, по собственной инициативе. Можете вы такую бумагу получить?
Филипп заверил с бодростью и облегчением:
— Ну конечно, могу! Обязательно!
— Вот и хорошо. И тогда приходите. Соберете все бумаги — ну и уж приносите прямо сюда, минуя учет и распределение, — закончила она милостиво.
Филипп вышел из исполкома, чувствуя себя почти победителем! Вот и секретарша Графова — сперва поколебалась, а потом тоже прониклась сочувствием! А ходатайство — да ему напишут в одну минуту! Он же не комнату будет просить от Союза из их фондов, а бумажку, которую ничего не стоит дать! И тогда… Неужели все так просто?! Хорош бы он был, если бы так и не решился пойти хлопотать! Вот уж действительно: под лежаний камень…
Или сегодня такой удачный день? Бывают же дни удачные и неудачные — совершенно точно.
Не мог Филипп не вспомнить и того, что, когда выказал перед секретаршей Графова свою непрактичность, неумелость в делах, это сразу расположило ее к нему. Может быть, он и на самом деле немного не от мира сего, но всегда он старается это скрывать, так же как и излишнюю впечатлительность: козырять что не-отмиростью, что ранимостью — дурной тон, так он всегда считал. Но вот невольно получилось, что он сделал шаг, по своим понятиям, дурного тона — и немедленно выиграл от этого. Выходит, становиться в дешевую позу парящего в эмпиреях творца — выгодно?!