- Это серьезные обвинения, архиепископ, - сказал Тринейр. Его голос был лишь ненамного менее холодным, чем у Клинтана. - Если они будут выдвинуты перед судом инквизиции, наказание, которое следует из них, будет суровым.
- Ваша светлость, - хрипло ответил Диннис, - в мои намерения не входило вводить в заблуждение вас, или совет, или инквизицию. Мое суждение, сформированное там, в Теллесберге, заключалось в том, что отец Пейтир действительно очень тщательно обдумал свои первоначальные решения. И хотя епископ Мейкел, возможно, неудачно подбирал слова в одной или двух своих проповедях, мое прочтение текста этих проповедей заключалось в том, что они не приближались к порогу ереси. Уверяю вас, если бы они это сделали, я бы немедленно отстранил его от престола.
- Вашим намерением действительно было ввести нас в заблуждение. - Голос Клинтана больше не был холодным; он был резким, язвительным. - Что еще предстоит выяснить, так это было ли это не более чем попыткой защитить вашу собственную некомпетентную задницу, или же дело идет глубже. В любом случае, архиепископ, вы солгали Матери-Церкви, и вы понесете последствия за свои действия.
Диннис молча смотрел на великого инквизитора, не в силах вымолвить ни слова. Затем его голова резко повернулась к Тринейру, когда канцлер заговорил еще раз.
- Вы столкнетесь с последствиями здесь, - сказал он голосом, подобным самому року, - но последствия для Чариса будут столь же суровыми.
Глаза Динниса расширились.
- В течение месяца - максимум двух месяцев, - резко сказал Мейгвейр, - королевство Чарис будет уничтожено. Язва ереси и неповиновения будет вырезана огнем и мечом, и архиепископство, которое когда-то было вашим, будет очищено раз и навсегда от этих опасных, еретических элементов, которым вы позволили процветать.
- Ваша светлость, - каким-то образом Диннис снова обрел дар речи, - я умоляю вас. Возможно, я не справился со своей ответственностью перед Храмом. У меня никогда не было такого намерения, но, возможно, несмотря на это, я потерпел неудачу. Но я клянусь вам моей собственной бессмертной душой и моей собственной надеждой на Небеса, что ничто из того, что я видел в Чарисе, не заслуживает такого наказания, как это!
Его слова повисли в воздухе, почти так же неожиданно для него, как и для сидящих викариев. Но мужчины за столом только смотрели на него, их глаза были пустыми, а выражения непреклонными. Затем Клинтан повернулся и посмотрел через плечо на двух ожидающих верховных священников-шулеритов.
- Проводите архиепископа Эрейка в приготовленные для него покои, - холодно сказал он.
V
У мыса Тритон-Хед,
море Чарис
Хааралд VII оторвал взгляд от корреспонденции на своем столе, когда стоявший у двери его каюты морской пехотинец стукнул древком своего копья по палубе.
- Вахтенный мичман, сир! - громко объявил он.
- Войдите, - ответил король, и очень молодой мичман немного робко вошел в дверь, зажав шляпу подмышкой, и вытянулся по стойке смирно [что совсем непросто сделать со шляпой подмышкой, не уронив ее].
- Капитан Тривитин выражает свое почтение, ваше величество, - почти выпалил мальчик, - но "Спиди" сообщает, что враг выдвигается!
- Спасибо вам, мастер Эплин, - серьезно сказал Хааралд.
В одиннадцать лет мастер-мичман Эплин был самым молодым из мичманов корабля "Ройял Чарис". Это было нелегким бременем на любом военном корабле, и в случае Эплина оно усугублялось его именем: Гектор. Хааралд был совершенно уверен, что мальчика немилосердно дразнили с тех пор, как он прибыл на борт, но он хорошо переносил это. Он также удивительно серьезно относился к своим обязанностям, и король подозревал, что капитан Динзил Тривитин послал его с отчетом о наблюдении в качестве награды.
- Ах, это было все сообщение капитана, мастер Эплин? - спросил Хааралд через мгновение, и мальчик густо покраснел.
- Нет, ваше величество, - сказал он, покраснев еще сильнее. - Капитан спрашивает, не хотите ли вы присоединиться к нему на палубе.
- Понимаю.
Эплин выглядел так, как будто он предпочел бы испариться на месте, и король с трудом удержался, чтобы не рассмеяться в открытую и не довершить уничтожение мальчика. Каким-то образом, опираясь на многолетний опыт общения с иностранными дипломатами и послами, ему удалось этого не сделать.
- Очень хорошо, мастер Эплин. Мои поздравления капитану Тривитину, и я немедленно присоединюсь к нему на палубе.
- Да, сэр, - я имею в виду, ваше величество! - выпалил Эплин. Он развернулся, чтобы выбежать из каюты, но Хааралд прочистил горло.