"Дреднот" был ведущим кораблем в наветренной колонне. В некотором смысле, было бы разумнее поместить флагман в центр линии, где Кэйлебу было бы лучше - по крайней мере, в теории, - чтобы лучше видеть взаимодействие и более тщательно координировать, по крайней мере, его начальные этапы. К сожалению, как только начинал подниматься пороховой дым, никто не смог бы увидеть очень много, даже при таком ветре; это стало мучительно ясно из работы Стейнейра с экспериментальной эскадрой. Поэтому, и Кэйлеб, и Стейнейр возглавляли свои соответствующие колонны, что давало им наибольшую степень контроля над тем, куда направлялись эти колонны, прежде чем они вступали в сражение. И до тех пор, пока корабли в очереди за ними следовали в кильватере, это давало бы им наибольший контроль над тем, как развивались действия после вступления в бой.
Он нахмурился еще сильнее. Каждая колонна была почти в три мили длиной, и пятнадцать кораблей Стейнейра находились примерно в шести милях с подветренной стороны от его собственных, когда они поворачивали к врагу. "Дреднот" полз чуть севернее точки, первоначально выбранной Кэйлебом, но это его не беспокоило. Капитан Мэнтир заметил огромную галеру, летящую под командным флагом доларского адмирала, и соответствующим образом скорректировал свой курс, чтобы пройти за ее кормой.
Струи грязного, серо-белого дыма начали вырываться из некоторых ближайших галер. Вероятность того, что кто-нибудь попадет во что-либо с такого расстояния, особенно с артиллерией до Мерлина, была настолько близка к нулю, насколько Кэйлеб мог себе представить. Он даже не мог видеть брызг там, где большая часть ядер, которые должны были быть нацелены на "Дреднот", попала в воду.
Он еще мгновение обдумывал ситуацию, затем пожал плечами. План, который он, Стейнейр и Мерлин составили вместе, был лучшим, что они смогли придумать втроем. Он не собирался начинать возиться с ним просто потому, что у него были плохие нервы перед первым боем.
Он тихо фыркнул, забавляясь собственными мыслями, и даже не заметил, как от его внезапной улыбки расслабились плечи офицеров, стоявших вокруг него на юте флагмана.
- У меня около пятнадцати минут, капитан Мэнтир, - сказал он непринужденно.
- Примерно так, ваше высочество, - согласился Мэнтир.
- Тогда очень хорошо, капитан, - сказал Кэйлеб более официально. - Вступайте в бой с врагом.
- Да, да, ваше высочество!
Фейдел Алверез, герцог Мэйликей, стоял на кормовой надстройке "Кинг Ранилд" и наблюдал за колонной галеонов, направляющихся к его флагману. Головной корабль в линии противника был одним из самых больших в чарисийском строю, и челюсти Мэйликея сжались, когда он подошел достаточно близко, чтобы он мог увидеть корону над золотым кракеном, летящим с его бизань-мачты. Только один человек во всем Чарисе имел право поднимать этот флаг: наследник трона.
Кэйлеб, - подумал он. - Сам наследный принц Кэйлеб Армак, надвигающийся на него, как тень какого-то демона. Мэйликей не слишком верил в очевидные подозрения Церкви относительно ортодоксальности Чариса, но как еще объяснить присутствие этих галеонов, более чем в семи тысячах миль от бухты Рок-Шоул? Как еще объяснить, как они вообще могли обнаружить его флот, не говоря уже о том, чтобы оказаться в совершенно подходящей позиции для развития атаки?
Холодный, тупой ужас горел глубоко внутри него, усугубляемый близостью рифа Армагеддон. Он никогда не должен был позволять Тирску и Уайт-Форду уговаривать его оставаться так близко к этой проклятой земле! Он должен был плыть так, как всегда намеревался, как ему было приказано. Гораздо лучше было рискнуть потерять весь свой флот из-за ветра и шторма, чем позволить легионам Ада уничтожить его!
Капитан Экирд стоял у левого фальшборта, пристально наблюдая за приближающимся врагом, а Мэйликей впился взглядом в спину своего флаг-капитана. Экирд рекомендовал приказать флоту развернуться, даже если ему придется делать это на веслах, после того, как будет замечен первый неизвестный парус. Мэйликей, конечно, отмел это предложение в сторону. Сообщение о наблюдении, вероятно, было ошибочным, и даже если бы это было не так, за этим одиноким парусом не могло быть ничего другого - конечно, ничего, способного угрожать флоту такого размера, как у него!
Теперь его собственный флаг-капитан игнорировал его.
Мэйликей впился взглядом в прямую спину Экирда, затем коснулся рукояти своего меча. Он вложил его в ножны, убедившись, что он свободно двигается, а затем посмотрел на артиллеристов, склонившихся над казенниками своих пушек.