Капитан Мэнтир стоял позади своих рулевых, положив руку на плечо каждого моряка, почти напевая им на ухо свои приказы. Он управлял своим кораблем с исключительной осторожностью, и дым и гром вырывались с обоих бортов, врываясь в стоящие на якоре корабли, экипажи которых только начинали пробуждаться от измученного сна.
За ним следовал КЕВ "Дистройер", пока он пробирался все глубже и глубже в массу стоящих на якоре галер. А за "Дистройером" шли "Дэйнджер", и "Дифенс", и "Дрэгон".
- Всему экипажу, приготовиться к постановке на якорь! - крикнул Мэнтир.
- Приготовиться уменьшить паруса! - рявкнул в свою переговорную трубу лейтенант Садлир, в то время как мичман Корби присел на корме рядом с якорной командой.
- Отдать кормовой якорь! - скомандовал Мэнтир, и Корби повторил приказ. Якорь исчез в белых волнах, а трос, тянувшийся на корму по центру его причальной палубы, дымился, когда терся на пороге одного из кормовых орудийных портов.
- Взять на гитовы! - крикнул Садлир.
Офицеры, ответственные за каждую мачту, повторили приказ, и матросы на поручнях ослабили фалы, поворачивая реи марселей на их подъемниках и выпуская ветер из них. Другие моряки тянули бык- и нок-гордени, пока поворачивалась рея, и Садлир внимательно наблюдал.
- Поворот с подветренной стороны! Убрать марсели!
Полотно исчезло, когда моряки на гитовах подтянули его к реям и закрепили. Еще несколько человек на носовой палубе взялись за кливера, в то время как вытягивался якорный трос, и судно остановилось, когда лапы его якоря вонзились в дно Крэг-Рич.
- Установить шпринг! - приказал Мэнтир, и матросы Корби прикрепили уже подготовленный конец пружинного троса к якорному канату сразу за орудийным портом.
- Взяться за кормовой кабестан! - крикнул капитан, и заранее проинструктированные матросы побежали к кабестану, чтобы ослабить натяжение шпринга.
Граф Тирск, спотыкаясь, вышел из своей каюты под дождь, босиком, в одних бриджах, когда загрохотали новые пушки. Он бросился вверх по лестнице на верхнюю часть кормового замка, не обращая внимания на ледяную воду, стекающую по его обнаженному торсу, и с ужасом, не веря своим глазам, смотрел на дикие вспышки, освещающие дождь.
Это было зрелище, подобного которому ни один житель Сэйфхолда никогда раньше не видел. Чарисийские пушки грохотали и ревели, дульные вспышки были невероятно длинными и яркими в темноте. Повалил дым, поднимаясь сернистыми облаками, пахнущими собственной серой Шан-вей. Каждая вспышка из дула высвечивала каждую падающую каплю дождя на фоне ночи, как рубины или кровавые бриллианты, и столбы дыма поднимались вверх, освещенные снизу, как пары над извергающимися вулканами.
И граф Тирск вообще ничего не мог с этим поделать.
"Ройял Бедар" накренилась, когда еще один галеон - шестой, мелькнуло в голове лейтенанта Блейдина - медленно прошел мимо ее носа, гремя пушками. Лейтенант стоял на верхней ступеньке трапа левого борта - трап правого борта превратился в развалины, как и мачта, чей сломанный обрубок возвышался на десять футов над палубой, - цепляясь за поручень бака для опоры, и икра его правой ноги была рассечена осколком, как будто мечом. Он чувствовал, как горячая кровь стекает по ноге, но не обращал на это внимания, как и на дождь, подбадривая матросов, пытавшихся зарядить два носовых орудия галеры, несмотря на вой ядер у них в ушах.
Но потом он почувствовал запах дыма. Не порохового дыма, поднимающегося от вражеских орудий на прорезанном дождем ветру, а гораздо более ужасающего дыма. Дыма горящего дерева.
Его голова резко повернулась, и он побледнел от нового ужаса. Оторванная мачта упала поперек палубы под углом, накрыв сломанной реей и ее грузом из промокшей парусины люк в середине корабля. Но теперь дым валил из наполовину заблокированного люка, просачиваясь сквозь упавший такелаж и обломки, сгущаясь в плотный, освещенный пламенем столб, поднимаясь вокруг реи и мачты.
Он не знал, что произошло. Скорее всего, один из тех зажженных фонарей под палубами был разбит вдребезги, разлив горящее масло по палубам. Или это мог быть несчастный случай, когда одна из пороховых обезьян пыталась донести боеприпасы к пушкам. Возможно, это даже был пылающий пыж, выпущенный из одной из чарисийских пушек.
На самом деле не имело значения, как это началось. Злейшим врагом деревянных кораблей было не море, а огонь. Построенные из выдержанных бревен, выкрашенные внутри и снаружи, пропитанные смолой, обмотанные просмоленной веревкой, они были трутницами, ожидающими искры даже в такую погоду, и искра к "Ройял Бедар" была доставлена.