— Да, — сказал Макс, — я отошел от того, чем занимался раньше, ну ты понимаешь, среда и все такое, мне тоже захотелось перевернуть страницу.
— Серьезно? — с сомнением спросил Берни. — И вам здесь нравится?
— Вообще-то не очень, но, понимаешь, это ненадолго, только на первое время.
— И все-таки, такой человек, как вы, здесь… — Берни огорченно вздохнул. — Я раньше не бывал в этом заведении, выглядит оно так себе, я просто зашел с подругой выпить стаканчик.
— Ну да, ну да, — сказал Макс, посылая «подруге» приветливую улыбку. Берни, занятый какой-то мыслью, несколько секунд разглядывал носки своих ботинок.
— Знаете, — нерешительно сказал он, — если вы хотите сменить работу, я, кажется, смогу вам помочь.
— Да ну что ты! — притворился удивленным Макс.
— Точно, — сказал Берни, — я наверняка смогу вам что-нибудь подыскать. Вы по-прежнему играете на рояле?
— Как тебе сказать, — ответил Макс, — возникли кое-какие трудности, впрочем, ладно, для начала скажи, что ты будешь заказывать.
— Здесь ведь в основном коктейли, не так ли? — спросил Берни.
— Увы, да, — признался Макс.
— Тогда «радугу», — объявил Берни. — Подождите минутку, я спрошу у своей подруги, что она будет пить.
— Не беспокойся, — заверил Макс. — Я знаю.
Когда на следующий день Берни явился один, Макс протирал стаканы, бросая рассеянные взгляды на двух или трех девушек, сидящих в баре со своими клиентами. Если он чувствовал облегчение от того, что нашелся наконец человек, который его узнал, его все же беспокоило, что он таким образом нарушил предписания Бельяра. Хотя, с другой стороны, он был здесь ни при чем, ведь это Берни его узнал, Берни сам заговорил с ним и теперь Берни по собственному почину снова пришел его повидать. К тому же именно Берни справился насчет работы для Макса. Речь шла об одном его знакомом по имени Жильбер, который только что открыл заведение недалеко от Алезии.
— Шикарное место, — пояснил он и, сделав выразительный жест в сторону девушек, уточнил: — Совсем не то что здесь. Ночной бар, очень респектабельный, очень спокойный, где как раз не хватает пианиста. Ну, что вы на это скажете?
— Вообще-то говоря, не все так просто, — протянул Макс, — хотя, в принципе…
В самом деле, как, в конце концов, могли узнать об этом в Центре? К тому же ведь речь опять-таки шла о работе в баре — что, принимая во внимание прошлую жизнь Макса, должно было изображать высшую справедливость или нездоровые прихоти судьбы. Однако, что самое главное, может быть, именно так у него появилась бы возможность отделаться от Фелисьен, хотя в действительности он плохо себе представлял, как подступиться к этому делу, что он и изложил во всех подробностях своему бывшему телохранителю.
— Понимаешь, Берни, я просто не могу, не могу больше видеть эту женщину, но ума не приложу, как от нее избавиться.
— Нет ничего проще, мсье Макс. А возьмемся мы за это дело вот так…
27
В следующее воскресенье, после прогулки с малышом, Макс объявил Фелисьен, что приглашает ее вечером поужинать в ресторан: он хочет представить ей своего старинного друга.
Они встретились у большого рыбного ресторана на площади Одеон. Берни уже ждал их у входа. Очень стройный и элегантный, он был одет в дорогой черный костюм, совершенно не похожий на ту одежду, в какой привык его видеть Макс. Самому ему нечего было надеть, кроме убогой серой пары, оставленной Шмидтом, а галстук в полоску, купленный Фелисьен, вряд ли мог поднять его до прежнего уровня. Как только они вошли, персонал занялся ими с такой услужливостью и таким профессионализмом, которому мог бы позавидовать ресторан Центра. Обстановка заведения и элегантность Берни произвели на Фелисьен сильнейшее впечатление, хотя она и постаралась его скрыть. Когда, прежде чем они сели за столик, Фелисьен на минуту отлучилась, Макс быстро отвел Берни в сторонку.
— Послушай, — зашептал он, — я забыл тебе кое-что сказать.
— Да, мсье Макс, — отозвался Берни.
— Слушай внимательно, сегодня не зови меня так, называй меня сегодня просто Полем, я тебе потом все объясню, хорошо?
— Отлично, — сказал Берни, — так зовут моего пасынка, так что мне будет нетрудно запомнить.
Макс, который, как вы, наверно, уже поняли, был не самым веселым, не самым общительным и разговорчивым на свете, сев за столик, совершенно преобразился. С его лица не сходила улыбка, то добродушная, то заговорщическая, то сердечная, то обольстительная, то великодушная, он сразу взял слово, и так продолжалось до самого конца, он ловко нанизывал одну на другую разные истории и шутки, знаки внимания и комплименты, остроты и каламбуры, тонкие замечания и редкие цитаты, воображаемые воспоминания и исторические свидетельства, преподнося все это ненавязчиво и совершенно не производя впечатления человека, которому во что бы то ни стало надо блеснуть. Берни корчился от смеха после каждой истории, Фелисьен смотрела на Макса влажными взволнованными глазами с непривычной нежностью и восхищением.